- Но с кем же вы тогда говорили, душа моя?
- Ну-у... Хорошо. Так и быть, вам я скажу. Ведь вам можно доверять, вы не скажете Адаму? Понимаете, узнав, он меня на смех поднимет...
- Я буду нем, как могила. Но что же вы скрываете от своего брата?
- Понимаете, каждый вечер я представляю, будто у меня уже есть дети и я с ними... Пытаюсь их воспитывать, играю, пою им. Укачиваю. Не хотите попробовать? – она протянула мужчине подушку.
- Ах, дорогая Вероника, – замахал руками тот. – С детьми я совершенно не умею обращаться.
- Но это же не настоящий.
- Но вы засмеёте меня.
- А, позвольте поинтересоваться, когда же вы учиться будете? Неужели на настоящих? С настоящими будет тяжелее.
- Вероника, детьми должны заниматься женщины. Это не мужское дело.
- А что же тогда мужское дело?
- Обеспечивать жену и тех же детей.
- А мне кажется, что детям нужна отцовские любовь и внимание так же, как и материнские, а не только пачка денег в месяц.
- Вероника, вы ещё слишком молоды, чтобы понять. Хотя, пожалуй, пора бы уже. Вам пора подумать о замужестве и настоящих детях, а не о подушках и не глупости, вроде наук в старшей школе. Вы должны учиться женским занятиям. Как угодить мужу.
- Пусть и не надеется, – разговор заходил в неприятное русло. Впрочем, Вероника сама его завела, зная обо всех возможных вытекающих. – Я никому угождать не буду. Пусть он мне угождает.
Господин Тюре засмеялся резким прерывистым смехом.
- В таком случае, дорогая моя мисс Вероника, не остаться бы вам старой девой, – насмешливо заметил он, немного успокоившись.
- Никогда на свете. На всякий товар есть купец.
- Уместно ли в вашем случае сравнение с товаром?
- Вполне. Ведь именно товаром меня считают те, кто договаривается о моей руке только с моими родителями, невзирая на мои собственные чувства.
Мужчина смутился (пару дней назад он сделал именно так, как сказала Вероника: договорился с её отцом и братом).
- Ох, за вашим ребячеством я совсем забыл, – наиграно он хлопнул себя по лбу. – Ваша матушка зовёт вас в холл обедать.
- Сейчас, я приготовлюсь, – девушка достала со шкафа более нарядное платье и, бросив его на постель, собралась переодеваться. Но, заметив, что господин Тюре с открытым ртом пялится на неё, даже не собираясь отправляться в гостиную, добавила. – Выйдите, пожалуйста.
Проглотив слюни, мужчина неохотно поднялся.
- Честь имею, – он легонько поклонился.
- Не имеешь, – недовольно фыркнула Вероника, когда тот вышел. – Мурлыка, ну ты видел таких нахалов? Куда ты улёгся? Ну-ка, иди возвращай свечку.
Схватив протянутый предмет, кот недовольно выпрыгнул в окно.
*****
- Господин Тюре, я говорил вам, что моя дочь прекрасно поёт?
- Ох неужели? Вы же споёте нам, мисс Вероника?
Девушка пожала плечами: что тут скажешь? Не хочется, но всё равно же заставят. Можно, конечно, отказаться, но с большим скандалом и после этого наверняка заставят бросить школу.
- Конечно, господин Тюре, – стараясь сохранять очаровательную улыбку произнесла она.
Поэтому после чая все отправились в комнату Вероники, где стояло коричневое лакированное пианино (это вместо телевизора: пока брат смотрел всё что непопадя, Веронику посещал репетитор по музыке).
По дороге отец не переставал нахваливать дочку, и та чувствовала себя будто на рынке, где продавщица расхваливает свои овощи.
- Вероника играет не только на пианино. В детстве она брала уроки игры на арфе, скрипке, флейте. И, конечно же, уроки танцев. Я посчитал, что для девочки это просто необходимо...
- Конечно, вы правы, Назарий Василич. Женщина должна не только уметь хорошо готовить, но ещё и радовать глаза.