«Я не хочу этого видеть! Я не хочу этого знать! – повторяло воспалённое сознание. Протест, чувство нереальности происходящего, желание предотвратить это вызывали такую невыносимую боль! – Я ненавижу их всех!!!» – Вероника не обратила внимания, какую ересь пустила в мысли. Она была слишком поглощена своей болью, болью от созерцания страданий невиновного. Она уже не думала о своей душе, когда несчастную, извивающуюся на костре женщину, полностью поглотило пламя. Осталось только ощущение нереальности, невозможности всего и желание размести это кострище на щепки, спасти ту несчастную... Но уже поздно. Она ничего не сможет сделать – костёр слишком разгорелся, да и незачем уже. Ада погибла, никто бы не выжил.
«Враньё! Не существует их справедливости!!! – зажмурившись, рыдала девушка (до мнения окружающих ей стало всё равно). – Нету!»
*****
- Вероника, душа моя, почему ты ничего не ешь? – взволновано допрашивалась мама.
- Я не голодна, – тихо ответила девушка. Её тошнило ещё с того сожжения. Обещание брата о том, что после проповеди Его Преосвященства она убедится в справедливости казни и успокоится, не сбылось. – Можно я пойду, прилягу?.. – замучено обратилась она к отцу.
- Иди. И помолись перед сном.
Легонько поклонившись, Вероника вышла.
- Она не должна так жалеть ведьму. Это не доведёт её до добра, – послышались слова отца и тут же приказ жене. – Поговори со своей дочерью!
«Он знает, что я её пожалела... Значит, он знает и мои еретические мысли... Надо покаяться... Как стыдно... Но как они могли?! Это слишком жестоко, Ада не могла сделать всего того, о чём говорил Его Преосвященство!»
- Они её не знают. Ада не такая!.. – почему сидя здесь, на своей постели, никогда не вмешивавшаяся в дела ведьм, Вероника была так уверенна в невиновности той незнакомой женщины? Она видела её всего раз, говорила не больше чем пять минут, но твёрдо верила, что её подставили, обвинили и сожгли за то, чего она не совершала. Убили только из желания и неспособности покорить, а это вызывало ненависть, в которой, конечно же, надо покаяться в исповедальне.
За окном послышалось жалобное мяуканье. Перегнувшись через подоконник, девушка увидела чёрного кота, беспомощно сидящего на дереве и отчаянно кричащего на всю улицу.
- Как же ты туда залезло? – Вероника улыбнулась. Котячью породу она любила, но кошек у них никогда небыло: отец предпочитал собак.
Под деревом, грозно мяукал второй кот (рыжий), красочно описывая всю картину произошедшего.
- Ах вот в чём дело! Этот бесстыжий хулиган тебя обижает! А ну! Пошёл прочь! – девушка вылила питьевую воду, наполнявшую графин на подоконнике, под дерево. В кустах мелькнул только рыжий хвост. – Так-то! А то завёл тут! А тебя как же снять? Кс-кс-кс... – она протянула ладонь, будто что-то предлагая. – Иди сюда, киса... Кс-кс-кс...
Тщательно принюхиваясь, кот пополз по ветке к окну.
- Кс-кс-кс, – ещё раз повторила Вероника, стараясь говорить как можно тише: нехватало только, чтобы папа или брат увидели, как она зазывает в дом чужого, возможно блохастого, кота. Да ещё и полностью чёрного!
- Урвау! – требовательно заявил тот, спрыгнув на пол, и потёрся о ногу девушки.
- Кого ты урвал? Это тебя только что чуть не урвали, – хмыкнула та.
- Урвау! – так же требовательно мяукнул кот и стал бодать свою «спасительницу» поднимаясь на задние лапы. – Мау!
- Есть хочешь? – девушка вспомнила о нетронутом ужине. – Сейчас, подожди. Куда это ты?! – как только она открыла дверь, зверушка выскочила в коридор под ногами. – Вернись немедленно!..
«Боже! Если узнает отец! – но кот (послушно!) вернулся в комнату. – Вот так чудеса-а...»