Когда Кэтлин вышла из комнаты, Ингрид написала Хадсону: «Что с ней случилось?»
Он обернулся с усмешкой на лице. Жестом велел Табите закрыть дверь и прошептал:
— А ты разве не слышала?
— Нет, — удивилась Ингрид.
— Романтический уик-энд отменен!
— Что, прости?
— Ты просто вчера слишком рано ушла.
— Да, наверное.
Табита, оглянувшись через плечо, просветила ее:
— Мэтт заходил вчера днем, как обычно. Я видела, как они ссорились на улице, а потом он уехал. Без Кэтлин. Я спросила у нее, в чем дело, и она сказала, что все кончено. Он отменил поездку и заявил — у него полно работы, он должен расследовать дело пропавшей девушки — ну, той самой, Молли Ланкастер. А потом прибавил, что ему очень жаль, но у них явно ничего не получается. Он якобы не испытывает к ней должных чувств.
— О господи! — воскликнула Ингрид.
— Представляешь!
— Бедная Кэтлин. — Ингрид и впрямь стало жаль эту девицу. Совсем чуть-чуть. Она-то хорошо знала, как тяжело бывает в таких случаях.
— А Кэтлин считает, что он ей солгал. Наверняка у него есть другая. Помнишь концерт? Кэтлин еще говорила, что сделает тот вечер самым счастливым для Мэтта. Он ей заявил тогда, что хочет пока подождать и надеется на другой момент, который будет особенным. И затем вроде бы такой вечер наступил, и он предложил ей поехать с ним на Виноградники. А потом вдруг все отменил и ехать отказался. — Таб вздохнула.
— Значит, они не?.. — Ингрид даже вперед подалась.
— Нет! — вмешался Хадсон разочарованно. — У меня вообще складывается впечатление, что я единственный, кому в нашем офисе в этом отношении везет. Таб боится «повредить ребенку». К сожалению, мой Скотт тоже воздерживается от общения со мной, поскольку я сделал ему замечание за то, что он не полностью стаскивает с себя мужские шорты.
— По-моему, Кэтлин и Мэтт совершенно друг другу не подходили, — сказала Табита, поглаживая свой животик, который лишь слегка начинал округляться.
— Ш-ш-ш! Она возвращается! — предупредил Хадсон. Ингрид сделала вид, что погружена в чертежи, а остальные уставились в мониторы.
После этого разговора Ингрид внезапно почувствовала, что вокруг стало гораздо светлее. А те клиентки, что пришли к ней в обеденный перерыв за советом, получили целый ворох различных амулетов. Она не только избавила каждую от боли и тревоги, но и словно обрызгала всех легкостью, весельем и хорошим настроением. Раньше таких свойств в ее магии не имелось. Амулеты, которые она доставала из сумочки, пахли жимолостью, а заклинания окутывали женщин золотым сиянием. Даже узелки у нее сегодня получались просто идеальными — настоящие произведения искусства.
— Ты сегодня прямо Мэри Пикфорд! — поддразнивал ее Хадсон. — Вся светишься. А с утра выглядела так, словно собралась покончить счеты с жизнью, выпив настойку болиголовы.
— Заткнись, — парировала Ингрид. — Ничего подобного у меня и в мыслях не было. — И она, сделав суровое лицо, вернулась к своему столу. В электронном ящике ее уже поджидало очередное послание:
«Кажется, я знаю, что изображено на присланных тобой „синьках“ и каково значение этих ключей».
«?»
«Но мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала».
«?»
«Ты можешь пройти в „Светлый Рай“? В сам дом?»
Ингрид немного поколебалась и напечатала лишь одно слово:
«Да».
Глава двадцать седьмая
СЕРДЕЧНАЯ ТОСКА
Нортгемптон еще бурлил, обсуждая новость об исчезновении Молли Ланкастер, когда из офиса мэра позвонили в полицию. Секретарша сообщила, что в понедельник мистер Хатчинсон не явился на работу и обнаружить его нигде не удалось. Выяснилось, что Тодд среди ночи покинул свой дом, ни слова не сказав жене. Также он не поставил в известность своих сотрудников. После океанического «землетрясения», ядовитой субстанции и таинственного исчезновения Молли Ланкастер жителей городка все сильней стали охватывать дурные предчувствия. Возникли слухи и всевозможные предположения: их чудесный Нортгемптон проклят и никогда уже не будет тем райским уголком, каким был прежде.