Тайлер засмеялся и вдруг закашлялся, прикрывая рот ладошкой. Фрейя заметила, что изо рта у ребенка вылетел комок зеленоватой мокроты размером с мелкую монету. Дома она спросила у Грацеллы, замечала ли она, что Тайлер снова нехорошо кашляет. Домоправительница кивнула:
— Да. Доктор ему новый курс антибиотиков назначил. Обещал, что недели через две все пройдет.
— Выглядит он здоровым, но меня что-то беспокоит, — заметила Фрейя, чувствуя в душе первый тихий шепот тревоги. Джоанна была не единственной в их семье, кто успел полюбить мальчика. — Но, я надеюсь, он скоро поправится. — Фрейя сказала это специально для Грацеллы и сразу же подумала: а кого она, собственно, старается убедить — мать Тайлера или себя?
Поздно вечером позвонил Бран. Извинился, что не всегда мог ответить на ее звонки — он постоянно в разъездах, а мобильная связь из-за разницы во времени порой сильно затруднена.
— Как ты там, девочка моя?
— Очень по тебе скучаю, — вздохнула Фрейя, чувствуя, как сжалось сердце. — Ты когда, наконец, домой приедешь? — Господи, когда же ты, наконец, вернешься ко мне?!
— Скоро, обещаю. — Где он сейчас? В каком городе? В какой стране? Фрейя была не в состоянии следить за перемещениями жениха. Пора привыкнуть, что Бран всегда сильно занят. Воцарилось долгое молчание, и Фрейя забеспокоилась:
— Бран, ты меня слышишь?
— Я здесь. Извини. Мне надо было вернуть одну важную бумагу… Кстати, мадам хотела узнать, есть ли у тебя соображения насчет свадьбы и той программы, которую она тебе выслала на прошлой неделе.
Фрейя вряд ли об этом задумывалась. Предстоящее торжество и связанные с ним приготовления с недавних пор вылетели у нее из головы. Ее даже немного удивило собственное равнодушие. Разумеется, свадьба будет по всем правилам — белое платье, пять сотен приглашенных, оркестр и прочее.
— Скажи ей, пусть поступает так, как считает нужным. Цветы, еда, гости. Главное, чтобы она не забыла пригласить мою семью, а также, конечно, Сола и Кристи. А вообще — может делать все, что ей заблагорассудится!
— Тебе неинтересно? — спросил Бран. — Что-то новенькое. Во всяком случае, для невесты.
Ах да, она ведь невеста. Слово причинило ей такую боль, будто в грудь вонзили острый кинжал да еще самым зверским образом повернули. Фрейя потеряла дар речи.
— Эй, ты где, любимая? Ты плачешь?
— Нет… — Девушка помотала головой, чтобы прийти в себя. — Я в порядке.
— Что с тобой? Ты можешь быть совершенно откровенна.
Но Фрейя промолчала. А слезы уже потекли у нее по щекам.
— Я люблю тебя и буду любить, что бы ни случилось. — Тон у Брана стал нервным и напряженным. — Фрейя! Что бы ни случилось! Я всегда буду любить тебя. Всегда.
— Да. Я тоже очень тебя люблю, — прошептала она и повесила трубку. Сердце бешено стучало у нее в груди. Действительно ли Бран продолжал бы любить ее, если б узнал, что она натворила? Принял бы ее такой, какая она есть? Осмелится ли она когда-нибудь признаться ему? Будет ли верной? Моногамия отнюдь не была свойственна Фрейе. Странно, почему она вообще согласилась на брак. Да еще и эта пышная свадьба…
Телефон опять зазвонил. Фрейя поднесла трубку к уху, думая, что услышит Брана, который хочет еще раз заверить ее в своих чувствах.
— Фрейя! — Голос Киллиана звучал хрипловато и приглушенно. Они не разговаривали с того безумного трехдневного уик-энда, который провели вместе. — Я в чем-то виноват? Я сделал что-то не так? Почему ты не отвечала на мои звонки? Я соскучился! — Звуки его голоса стали бальзамом для ее разбитого сердца. А если ее судьба — быть с Киллианом, а не с Браном? Видимо, ей надо действовать самой. Только таким образом она, наконец, выяснит, что к чему. Она и сама безумно соскучилась… по Киллиану!
Фрейя вытерла слезы.
— Хорошо. Я к тебе сейчас приеду.
Устала она чувствовать себя виноватой! Бран далеко. У него важная работа. Она это понимает, но с собой ей теперь точно не справиться. Впрочем, пожалуй, именно его бесконечные деловые поездки во всем виноваты! Вероятно, они стали причиной той незаметной трещины, которая пролегла между ними еще до того момента, как на сцене появился Киллиан.
Кроме того, нынешним летом столько всего случилось, что у Фрейи появилось четкое ощущение, будто она — крошечная частица весьма значительной и обширной истории. Разумеется, любопытная, беспечно-отважная часть ее натуры — натуры той разудалой Фрейи, которая любила выпить, пококетничать и успевала еще до завтрака разбить множество сердец, — стремилась непременно выяснить, чем же эта история закончится.