Но Ингрид не унималась. А положение Эмили было поистине ужасающим. Эту чудесную женщину, писавшую великолепные морские пейзажи и приносившую Бошанам красивые коричневые яйца и свежее молоко, вот-вот вышвырнут из собственного дома родственники мужа. Джоанна отлично понимала, почему это происходит. Ни одна невеста или жена никогда не бывает достаточно хороша для свекрови — точнее, для ее драгоценного сына. Странно, но почему-то никто таким образом дочерей не называет. В общем, за столетия мало что изменилось. И сегодня независимым женщинам (в их числе, конечно, Эмили, Ингрид, Фрейя и Джоанна) больше не на кого опереться, кроме как на самих себя. Мужчины и мужья чудесны, когда находятся поблизости. Но в семье Бошанов костер любви, наверное, пылал слишком сильно… а в результате — ни мужа, ни сына. Женщины остаются одни со своими заботами. Эти мысли в итоге привели Джоанну к тому, что она согласилась сделать для Лайонела все, что в ее силах, — исключительно ради Эмили.
Джоанна давно уже подумывала, не попытаться ли спровоцировать Совет? Интересно, обратят ли его члены должное внимание на их семейство? Грядущая свадьба Фрейи придавала ей оптимизма. Ведь переменчивый нрав богини любви позволяет ей плести свой узел в лунную ночь урожая. А воскресенье перед Днем труда, который празднуют здесь в первый понедельник сентября, как раз совпадает с их старинным традиционным празднеством. К сожалению, им больше не разрешалось отмечать этот день. Но, возможно, надежда еще есть, и все переменится.
Если Джоанна действительно собирается выполнить просьбу Ингрид, следует хорошо экипироваться. И это ей пригодится в любом случае — особенно после истории на пляже. Им всем понадобится защита от неведомого зла, которое может прийти извне. Джоанна поднялась по лестнице на чердак и долго рылась в грудах хлама, пока не добралась до фальшивой стенки, за которой спрятала самое ценное. Тогда она проявила крайнюю предусмотрительность и осторожность, постаравшись, чтобы Совет не отобрал все.Вот он, ее плоский дорожный чемоданчик! Спокойно лежит в тайнике — под пыльным чехлом для фортепьяно. Джоанна открыла его крышку и заглянула внутрь. Обнаружилась простая деревянная шкатулка, из которой женщина вынула три волшебные костяные палочки. Они и сейчас выглядели идеально и были столь же прекрасны, как в день их создания.
— Мама? Ты что делаешь на чердаке? — донесся голос Ингрид. — Нам пора в больницу, пока не кончилось время посещения.
— Иду, дорогая, — ответила Джоанна и спустилась вниз, крепко сжимая в левой руке волшебные палочки. — Обязательно передай это Фрейе, когда она домой вернется. Но помните, девочки, — обращаться с ними надо очень осторожно и использовать только в случае крайней необходимости.
— Ты уверена насчет палочек, мама? — спросила Ингрид, с почтением их касаясь. Они были сделаны из кости дракона — одного из древнейших богов, которые были старше самой Вселенной. Собственно, из такого же материала была создана и Земля, и мост между мирами. Полупрозрачная, почти белая, костяная палочка светилась радужным переливчатым светом.
— Не совсем, но сердце мне подсказывает, что нам пора вытащить их из тайника, — произнесла Джоанна и спрятала палочку в карман пальто. — А теперь идем. Посмотрим, удастся ли нам вернуть Лайонела к жизни.
До больницы они добрались лишь под конец дня, но ухитрились успеть до того момента, когда допуск посетителей в палаты прекращался.
— Итак, сколько времени он пребывает в полном беспамятстве? — спросила Джоанна, на ходу засучивая рукава и направляясь по коридору к нужной двери.
— Около недели.
— И что, не наблюдается никакой мозговой активности?
— Крайне слабая, недостаточная для того, чтобы гарантировать возвращение сознания.
Джоанна кивнула.
— Тогда это не будет слишком сложным. Если у Лайонела наблюдается хотя бы малейшая активность головного мозга, это означает, что он опустился только на первый уровень нижнего мира. Вытащить его на поверхность не так уж трудно.
— Я так и подумала, — сказала Ингрид, останавливаясь у дверей палаты и поворачиваясь к Джоанне: — Спасибо, мама.
Джоанна в ответ лишь потрепала дочь по руке. Она бы никогда не согласилась участвовать в «оживлении», если бы не Ингрид. И поскольку дочь никогда ее ни о чем не просила, она, любящая мать, не сумела отказать. Да и история Эмили Фостер пробудила в душе Джоанны искреннее возмущение и чувство справедливости. Браки заключаются на небесах, а не с помощью бумажных документов. Джоанну приводила в бешенство одна лишь мысль о том, что родственники мужа могут вышвырнуть несчастную Эмили из дома по собственной прихоти.
Ингрид рывком открыла дверь, и они увидели Эмили Фостер, плачущую у постели Лайонела. Тело его было полностью накрыто простыней. Все ясно! Ингрид растерянно посмотрела на мать и медленно приблизилась к постели умершего.
— Они отключили аппарат, когда я поехала на ферму, чтобы переодеться и проверить, как там наши животные, — всхлипывала Эмили. — Потом я вернулась, и сиделка сказала мне, что его мать дала на это согласие и подписала нужные бумаги. Она знала, что я не соглашусь, и решила сделать все у меня за спиной. Он умер. Умер, Ингрид! Вы пришли слишком поздно! — Она зарыдала.
Джоанна скинула с тела простыню и взяла умершего за руку. Кожа Лайонела казалась абсолютно серой, а ногти на руках приобрели белый цвет. Впрочем, на предплечьях сохранился легкий оттенок живой розовой плоти.
— Тело еще теплое. Его недавно отключили? — спросила она.
— Как раз перед вашим приходом, — произнесла Эмили. — Я опоздала на несколько минут.
— Эмили, моя мать обещала помочь Лайонелу, — осторожно сказала Ингрид.
— Я помню, — ответила Эмили, сморкаясь. — Здравствуйте, миссис Бошан.
— Закрой дверь, — велела Джоанна дочери, — задерни занавески и уведи ее отсюда.
Ингрид сделала все, как ей велели, и вместе с Эмили направилась к двери.
— Что вы собираетесь делать? Он ведь мертв! — вдруг воскликнула Эмили, остановившись на пороге, и со страхом уставилась на ведьм.
Ингрид и Джоанна переглянулись.
— Не совсем. Даже при отключенном аппарате искусственного дыхания сердце Лайонела продолжает слабо биться, просто пульс настолько замедлен, что уловить его почти невозможно, — объяснила Джоанна, надеясь, что уже овдовевшая Эмили поверит маленькой лжи во спасение. Было бы слишком сложно объяснить ей, как все обстоит на самом деле. Не могла же она признаться, что собирается пойти за Лайонелом в Царство Мертвых? Он только что спустился в нижний мир, и вернуть его вполне реально.
Оставшись наедине с умершим, Джоанна крепко стиснула холодную руку Лайонела, закрыла глаза и шагнула во мрак. Теперь вокруг нее был сумеречный мир душ, лишившихся тела. В темноте виднелась тропинка. Она напоминала цепочку следов, оставшихся на песке. Освещая себе путь с помощью волшебной палочки, Джоанна разглядела вдали Лайонела, который как раз добрался до второго уровня и с трудом поднимался по склону горы к воротам. Она знала — как только он войдет в ворота, вернуть его назад будет гораздо труднее. Ибо за Царством Мертвых пролегала граница Ада.
В гнетущей тьме Джоанну охватило незнакомое чувство гнева и отчаяния. Ничего подобного она никогда раньше не испытывала. И еще она всем своим существом ощущала близость Зла.
— Лайонел! — окликнула она художника. Ей хотелось как можно скорее убраться отсюда.
Он обернулся. Лайонел Хорнинг был в обычной одежде, как всегда перепачканной краской. Он выглядел суровым, но, увидев Джоанну, мужчина улыбнулся:
— Миссис Бошан, что вы тут делаете?
Джоанна поднялась повыше и встала с ним рядом. Теперь оба осматривали с холма мрачные окрестности.
— Забираю тебя домой.
— Я ведь умер, не так ли? — спросил Лайонел.
— Только в глазах людей. Они перестали слышать биение твоего сердца, — сказала Джоанна.
— Я утонул? Я помню, что насквозь пропитался водой.
— Да, ты действительно утонул.
— Эмили всегда говорила, что океан когда-нибудь меня одолеет.