Арестовывая Осборн, констебль Херрик провел тщательный обыск [14] – рассчитывал найти любые изображения, снадобья или инструменты, имеющие отношение к колдовству. Похоже, делал он это по собственному порыву, в ордере подобных инструкций не содержалось. Особенно неловким оказался визит к третьей подозреваемой. Ее имя назвала двенадцатилетняя Энн Патнэм: индианка Титуба, рабыня пастора [15]. Она уже какое-то время, по крайней мере с Бостона, жила в семье Пэррис; возможно, работала на них и раньше, еще на Барбадосе. Интересно, что девочки из пасторского дома – рядом с которыми Титуба жила, молилась, делила трапезы и, скорее всего, спала ночами – не назвали ее имени. Не назвал его и сам Пэррис, который дважды подтвердил, что Джон (бывший, как считали в деревне, мужем индианки) испек тот самый «ведьмин пирожок», следуя инструкциям Мэри Сибли. Титуба, искренне привязанная к Бетти, хорошо знавшая Писание, ни в коем случае не была обычной подозреваемой. Все рабы и слуги попадали в разнообразные неприятные истории. Титуба – никогда. Она ни разу не привлекалась к суду. Долгие годы распевая псалмы и повторяя уроки катехизиса у очага Пэррисов, она была вовлечена в каждый аспект семейной жизни, в то время как Гуды были полной ее противоположностью. Она не знала тягот жизни и не доставляла проблем членам общины. И Гуд, и Осборн жили на выселках и нечасто посещали богослужения. Ведьмы традиционно были маргиналками: отщепенками, психопатками, сварливыми ворчуньями и нервными злюками. Ведьмы были белыми. Титуба не подходила ни по одному пункту. Но была чарующей.
И снова Хэторн начал с презумпции виновности. «Зачем ты мучаешь этих детей?» – спросил он сурово. Титуба отвергла обвинение, английский явно не был ей родным («Я не мучить их совсем»). «Кто же тогда это делал?» – продолжал Хэторн. «Дьявол, как я знаю», – ответила обвиняемая и тут же поведала притихшему залу, каков он, дьявол. В отличие от тупо молчавшей Сары Гуд, она пела соловьем – не коза отпущения, а сатанинская Шахерезада. Весьма вольно переработав пуританские первоисточники, Титуба обрушила на публику супернасыщенное 3D-кино с полноценными разнообразными персонажами, их суперсилами и подручными зверями. Она была искусна и фантастически убедительна.
Буквально накануне, когда она убирала в пристройке пасторского дома, явился высокий светловолосый мужчина в черном шерстяном пальто. Это он приказал ей мучить детей. Его сопровождали четверо подручных, в том числе Гуд и Осборн. Остальные двое были из Бостона. Высокий пригрозил, что убьет Титубу, не согласись она выполнить его приказание. Хэторн поинтересовался, не представал ли перед ней этот человек в другом обличье. И тут Титуба дала понять, что явно была звездой на кухне дома Пэррисов, где дробила кукурузу и лущила горох; чем больше она входила во вкус, тем более захватывающей становилась ее история[17]. Девочки, которые до того бились в жутких припадках, теперь замерли и не издавали ни звука. Чудесное облегчение приписали признанию рабыни.
Итак, у посетителя была желтая птица. Он являлся в виде двух рыжих кошек, или одной гигантской черной кошки, или черной собаки, или кабана. Если она согласится ему служить, может забрать желтую птицу себе. Кошки возникли в доме Пэррисов буквально накануне вечером, сразу после молитвы. Они царапались и едва не опрокинули ее в камин, требуя мучить девочек. Пока семья молилась, в дом проникла Сара Гуд, на плече у нее сидела желтая птица, а рядом терлась кошка. Она начала торговаться с Титубой, вдобавок что-то сделав с ее ушами, чтобы Титуба не могла слушать Писание. На какое-то время рабыня оглохла. Если она жила в постоянном страхе перед Пэррисом – а бить слуг и рабов считалось в порядке вещей, даже у пасторов, – то еще больше трепетала перед незнакомцем в шерстяном пальто. Он приходил четырежды и угрожал отрезать ей голову, если она о нем кому-нибудь расскажет. Призрачные видения Гуд и Осборн немилосердно гоняли ее туда-сюда: то беги к доктору, чтобы ущипнуть шестнадцатилетнюю Элизабет Хаббард; то мчись к Патнэмам, насылай проклятие на двенадцатилетнюю Энн. Они приказали Титубе убить Энн Патнэм ножом, и этому мгновенно нашлось подтверждение: из зала сообщили, что точно, Энн в свое время жаловалась, что ее сверхъестественные мучители пытались лишить ее головы! На той дождливой неделе Титубе пришлось много где побывать, даже слетать в Бостон. Она оказалась прекрасной сказочницей, и незамысловатые повествовательные конструкции придавали ей шарма. Наверняка помогал и акцент. Она очень четко и убедительно описывала полупрозрачных кошек. Кроме того, она была любезной: ее допрос длился в пять раз дольше допроса Сары Гуд. Никто не обратил внимания, что предыдущий день, когда у Титубы состоялся разговор в пристройке, или утро, когда она якобы терроризировала Элизабет Хаббард, она вообще-то провела в заключении. Никто также не спросил, почему таинственный посетитель обратил внимание Титубы только на двух из четырех затронутых колдовством девочек, и никто не указал, что эти встречи произошли, когда припадки уже какое-то время продолжались. Никто не хотел ее перебивать. У них наконец появилось хоть что-то.
17
Это явление не было новым. Когда снова и снова отвечаешь на одни и те же вопросы, незначительные детали начинают разрастаться и расцветать. То же самое ранее произошло с другой «чертовски надоедливой занозой» – Жанной д’Арк.