Хэлена тем временем поправляла платье, пытаясь стереть слёзы с глаз.
— Всё хорошо? — спросил её спаситель.
Хэлена подняла на него взгляд и с удивлением увидела, что позади него стояла Эрика.
Мгновение они смотрели друг другу в глаза, застыв. В глазах Хэлены были слёзы и удивление. В глазах же Эрики только испуг.
От ярости Готфрид не заметил их взглядов.
Потом Хэлена закрыла лицо руками, словно плача, и выбежала прочь из переулка.
— Эй! — только и успел крикнуть Готфрид ей в след.
Когда он услышал её крики, то не смог пройти мимо. Когда же увидел, что двое стражников пристают к совершенной невиновной девушке, внутри его разгорелась такая ярость, что он еле сдержался, чтобы не поубивать их прямо на месте.
— Ублюдки, — выругался он и пошёл к выходу из переулка. Эрика последовала за ним.
Ральф Шнайдер со своей женой Анной были портными с Ланге штрассе — самой главной улицы Бамберга. В их небольшую швейную мастерскую и пошли спутники.
Мастерская была не очень широкой, зато уютной. Здесь была стойка, деревянные болванки для шитья одежды. Над входом висели колокольчики, отпугивающие ведьм — ведь, как гласит поверие, ведьмы боятся шума. Когда дверь открывалась, они звенели и бренчали, а к самой двери была прибита подкова.
Готфрид сдержанно поздоровался и попросил Ральфа помочь Эрике с выбором платья. Портной намётанным глазом оценил точёную фигурку Эрики и отправился в подсобное помещение, откуда вернулся с целым ворохом разных платьев, юбок, чепцов и каким-то свёртком. Всё это богатство он унёс в примерочную комнату, куда и пригласил златовласую фройляйн для выбора.
Когда за Эрикой закрылась дверь, и ключ повернулся в замке, Готфрид облегчённо вздохнул. Рядом с Эрикой у него самым позорным образом подкашивались ноги, впору было вспоминать слова Дитриха о колдовстве…
— Нашли себе невесту, герр Айзанханг? — улыбнулся портной.
— Может быть майстер Шнайдер, — буркнул Готфрид. — Её семья пострадала от колдовства, одна она осталась. Я же взял её под протекцию, как велит совесть.
Портной вздохнул.
— Неужто в наше время люди остаются друг с другом только по велению совести? — спросил он у потолка.
Готфрид тоже вздохнул и кивнул в ответ:
— Да, это бич нашего времени — разнузданность нравов… Если бы не церковь, давно бы все в Геенне огненной мучились. Предались бы блуду, как проклятые язычники.
— Да, да, — покивал майстер Шнайдер грустно. — Истину говорите, герр Айзанханг. Но ведь только по совести тоже нельзя…
Тем временем замок снова щёлкнул, и в проёме показалась Эрика, одетая по последнему слову германской моды: белый чепец, завязанный под подбородком на красивый бант, белая рубашка, подхваченная тёмно-красным корсажем на шнуровке, и чёрная юбка, из-под которой торчали носки старых сапог Готфрида…
— Э-э-э… протянул он, растеряно глядя на Эрику, которая будто бы расцвела, и на лице её переливалась счастливая улыбка.
Однако же майстер Шнайдер воспринял его реакцию по-своему:
— Обувь я не продаю, — с сожалением сказал он. — Но фройляйн очень идёт это платье. Будете брать что-то ещё?
Готфрид вышел из оцепенения.
— Да, Эрика, может быть возьмёшь ещё пару платьев? Не будешь же ты всё время ходить в одном.
Девушка вернулась в примерочную, но не закрылась там, а сразу показалась с несколькими свёрнутыми платьями в руках. И когда она успела их все перемерить?
Готфрид расплатился, и портной забрал платья, которым сегодня повезло меньше. Однако таинственного свёртка среди них уже не было…
Затем пошли к сапожнику, майстеру Маллюру. Он сидел на крылечке своей лавки и подбивал подошву ещё достаточно новому ботинку. У него нашлась пара женских туфель для Эрики. Казалось, она готова была приплясывать от радости, когда примеряла их, однако только скромно поблагодарила Готфрида за подарок, как всегда опустив глаза в пол.
Время уже подходило к полудню. Спутники попрощались с майстером Маллюром и поспешили за продуктами. Готфриду нужно было на службу, а Эрике, судя по всему, не терпелось как следует рассмотреть приобретения. А на это не жалко истратить и целый день. Поэтому они быстро набрали чего-то съестного почти не глядя и скорее пошли домой.
Однако и на обратном пути Готфрид не заметил, чтобы Эрике попались какие-то знакомые: люди проходили мимо них, не обращая ни малейшего внимания, а девушка всё время то смотрела себе под ноги, то поднимала голову и заглядывала ему в лицо. И взгляд этот обжигал его, заставлял отводить глаза, смущал…