Маграт оттолкнула лодку от скалы. Суденышко медленно закружилось в водовороте.
– Я знаю еще одну песенку. Про двух маленьких синичек, – сказала нянюшка Ягг.
– М-м-м, – выразилась Маграт.
– Они могут начинаться и с синичек, зато, об заклад могу побиться, наверняка заканчиваются какой-нибудь там метамфорой, – отрезала матушка Ветровоск.
– Э-э-э… матушка, – позвала Маграт.
– Мало мне того, что Маграт рассказала про майские деревья и что там на самом деле происходит, – покачала головой матушка. И добавила с тоской в голосе: – А раньше, бывало, как взгляну на майское дерево весенним утром, так тепло на сердце становится, красиво…
– Кажется, река становится какой-то чересчур бурной, – предупредила Маграт.
– Не понимаю, почему некоторые ну никак не могут плыть себе спокойно и плыть! – рассердилась матушка.
– Да нет, вы посмотрите, как нас несет, – сказала Маграт, снова отталкивая лодку со скалы.
Матушка Ветровоск чуть отклонилась в сторону и заглянула за Маграт. У реки впереди был какой-то обрезанный вид, наводящий, например, на мысли о близком водопаде. Лодка и в самом деле набирала ход. Послышался приглушенный рев.
– Нас не предупреждали ни о каком водопаде, – покачала головой матушка.
– Видать, думали, что мы сами его найдем, – ответила матушка Ягг, собирая свои причиндалы и вытаскивая за шкирку Грибо, который забился под скамейку. – Эти гномы очень неразговорчивый народец, слова лишнего не вытянешь. Хорошо, что ведьмы хоть плавать умеют. К тому же гномы ведь знали, что у нас есть метлы.
– Это у вас есть метлы, – возразила матушка Ветровоск. – А вот как, скажите на милость, я, сидя в лодке, заведу свое помело? Не могу же я бегать здесь взад-вперед! И перестань так ворочаться, а то нас всех…
– Эсме, убери свои ноги, расставилась здесь, как…
Лодка резко качнулась.
Маграт воспользовалась случаем и, когда небольшая волна перехлестнула через борт, вытащила волшебную палочку.
– Не волнуйтесь, – успокоила она. – Я воспользуюсь палочкой. Кажется, я наконец научилась ею пользоваться…
– Нет! – хором закричали матушка Ветровоск и нянюшка Ягг.
Послышался оглушительный влажный звук. Лодка изменила форму. А заодно и цвет. Она стала веселенького оранжевого цвета.
– Тыквы! – проорала нянюшка Ягг, медленно погружаясь в воду. – Снова эти проклятые тыквы!
Лилит откинулась на спинку кресла. Лед вокруг реки не слишком походил на зеркало, но для ее целей все же годился.
Так. Бледная девчонка-переросток, которой и самой не помешала бы хорошая фея-крестная, плюс маленькая, похожая на прачку старушка, которая любит напиться и погорланить песенки. И еще палочка, которой глупая девчонка совсем не умеет пользоваться.
Вообще, это бесит. Более того, это унизительно. Десидерата и госпожа Гоголь могли бы найти кого-нибудь получше. Статус человека определяется силой его врагов.
Да, и еще одно действующее лицо. Она. После стольких-то лет…
Да. Этот ход Лилит одобрила. Потому что их должно быть трое. Три вообще очень важное для сказок число. Три желания, три принца, три поросенка, три загадки… три ведьмы. Девчонка, женщина средних лет и… третья. Это была одна из самых древних сказок.
Только Эсме Ветровоск никогда не понимала сказок. А поэтому ей никогда не понять, насколько реальны отражения. Вот если бы она это осознала, то, возможно, сейчас уже правила бы всем миром.
– Вечно ты пялишься в эти зеркала! – послышался недовольный голос. – Терпеть не могу, когда ты вот так уставишься в свое зеркало и все глядишь, глядишь!
Дюк Орлейский развалился в кресле в углу. Сплошь черный шелк и изящные ноги. Вообще-то, Лилит никого не допускала в свое зеркальное гнездо, но формально этот замок принадлежал ему. Кроме того, дюк был слишком тщеславен и глуп, чтобы разбираться в происходящем. Это она предусмотрела. По крайней мере, так ей раньше казалось. Хотя в последнее время он вроде начал что-то подозревать…
– Не понимаю, зачем тебе все это? – снова заныл он. – Я всегда думал, что волшебство – это когда ткнешь в кого-нибудь пальцем и он – фью-ю-ю!
Лилит надела свою шляпу, после чего, взглянув в зеркало, чуть поправила ее.
– Так безопаснее, – наконец ответила она. – Больше ничего не требуется. Пользуясь зеркальной магией, ты полагаешься только на себя и ни на кого больше. Вот почему никому так и не удалось завоевать мир с помощью волшебства. Пока не удалось. Все эти люди пользовались могуществом, взятым из… других источников. Но всему есть цена. А с зеркалами не зависишь ни от чего, кроме собственной души.
Она опустила на лицо вуаль. Оказываясь вне безопасного окружения своих зеркал, она предпочитала уединение вуали.
– Ненавижу зеркала, – пробурчал дюк Орлейский.
– Это потому, дружок, что они всегда говорят тебе правду.
– Значит, это жестокая магия.
Лилит расправила вуаль.
– О да. С зеркалами ведь как? Сила, которая тебе дается, принадлежит тебе и только тебе. Ниоткуда больше она прийти не может, – усмехнулась она.
– А эта женщина с болота черпает ее из болота, – добавил дюк.
– Ха! И в один прекрасный день она пожалеет об этом. Болото свое возьмет. Она просто не понимает, что делает.
– А ты понимаешь?
Она почувствовала прилив гордости. Он пытается уколоть ее! Значит, боится. Неплохую работу она здесь проделала.
– Я понимаю сказки, – ответила Лилит. – Больше ничего не нужно.
– Ну, где эта твоя девушка? – капризно поинтересовался дюк. – Ты обещала мне девушку. А еще обещала, что потом все кончится, я смогу спать в нормальной постели и мне больше не понадобится никакая магия отражений…
Да, работа хорошая… Главное – не перестараться.
– То есть тебе надоело волшебство? – добродушно осведомилась Лилит. – Может, мне умыть руки? Проще простого. Я нашла тебя в сточной канаве. Хочешь туда вернуться?
Его лицо превратилось в паническую маску.
– Я вовсе не это имел в виду! Просто хотел сказать… долго все как-то. Ты же сказала, что нужен всего-навсего один поцелуй. Не понимаю, неужели так трудно это устроить.
– Должный поцелуй и в должное время, – отрезала Лилит. – Здесь необходимо выбрать верный момент, иначе ничего не получится.
Она улыбнулась. Его била дрожь – частично причиной тому было желание, главным образом ужас и немного наследственность.
– Не волнуйся, – сказала она. – Это не может не случиться.
– А как же те ведьмы, которых ты мне показала?
– Они просто… часть сказки. О них можешь не беспокоиться. Сказка поглотит их и не заметит. А ты благодаря сказке получишь ее. Разве тебя это не радует? Ну, пойдем? Сдается мне, у тебя есть некие обязанности правителя, которые ты должен выполнять.
Он сразу уловил в ее голосе повелительные нотки. Это был приказ. Дюк поднялся, протянул ей руку, и они вместе спустились в дворцовый зал для аудиенций.
Дюком Орлейским Лилит гордилась. Разумеется, еще нужно было справиться с этой его досадной ночной проблемкой, являющейся результатом ослабления во сне морфического поля, но проблема была не из серьезных. Ну а зеркала, которые показывали дюка таким, какой он есть на самом деле? Проще простого – все зеркала, кроме ее собственных, находились под строгим запретом. Но вот глаза… С глазами она ничего не могла поделать. Не существует такого волшебства, которое способно изменять глаза. Поэтому она только и смогла придумать, что темные очки.
Но даже при всем при том он был ее триумфом. К тому же он был благодарен ей. Она проявила к нему доброту.