Проследив, в какую сторону, пошла Вириди, ведьмак пошел за ней, хотя и так знал, в каком месте похоронена нерожденная девочка.
Они вышли на небольшую поляну, на маленьких кустиках риски красовались ярко-алые небольшие ягоды. Подойдя к небольшому холмику земли, они остановились.
Аронд, опустился на колени, положил руки на землю, зашептал.
– Мать-земля, разреши нарушить покой нашей нерожденной дочери. Долгий путь нам предстоит, уезжаем мы из этих мест, не можем оставить ее одну. Позволь, вместе с твоей частицей, забрать с собой и нашу частичку души, нашу кровиночку. Найдут они покой в другой земле, и пока мы живы, обещаем, заботиться и охранять их покой.
Острая боль пронзила ладонь ведьмака, легкий ласковый ветерок, коснулся его лица, подкинул распущенные волнистые волосы ведьмочки, заигрался с бусинами ягод кустов риски.
Аронд отложил в сторону выструганного им коня и принялся осторожно снимать холодную, промозглую землю. Рука дрогнула, когда пальцы коснулись крышки берестяного короба. Бережно очистив от земли бока короба, заботливо вытащил его из земли, посмотрел на ведьмочку.
Горошины слез катились по ее бледному лицу, глухо падали, впитываясь в слегка мерзлую землю. Вириди во все глаза смотрела на туесок, дрожащими руками потянулась к нему, обхватила, прижала к себе. Завыла, качаясь, не сдерживая себя, заново переживая смерть своей доченьки, своей кровиночки. «Вириди вновь рыла стылую землю сорванными до крови ногтями рук, вновь тихонько закрывала туесок черной землей, вновь упав на маленький холмик земли, голосила от обжигающего душу горя. – Сари доченька моя прости, – шептали ее губы. – Прости меня моя маленькая крошечка. Прости, что не сберегла тебя. Прости свою непутевую мамку. Прости, что подарила тебе смерть, а не жизнь».
Аронд едва сдерживал себя, чтобы не забрать туесок у Вириди, но понимал, ведьмочка должна вылить свою сердечную муку, отпустить душой ту невидимую нить, соединяющую ее с этим местом и теми событиями, которые здесь случились. Все, что мог ведьмак, так это прижать вздрагивающую от рыданий любимую и ждать, когда она сама успокоится.
Вылив душевную боль, Вириди сидела еще некоторое время, прижав к себе туесок, тяжко вздохнув, подняла голову, посмотрела на ведьмака. – Ты говорил, что дорога дальняя, а как мы ее повезем?
– Не переживай, я наложу на туесок стазис, наша доченька будет спокойно продолжать спать и никто не потревожит ее сон.
Аронд разложил на земле платок, положил в него небесного коня, золотую цепочку с кулоном в виде птицы, насыпал горсть земли в платок, завернул его и помог Вириди подняться. Встав с земли, они замерли, смотря на землю всю усеянную осыпавшейся красно-алой ягодой риски. Шестнадцать лет, они радовали своей красотой душу нерожденной девочки, украшали ее маленький холмик земли, а с её исчезновением, опали.
Исчезло последнее препятствие, сдерживающее заклятье на Ведьмином лесе. Мать-земля, простонав от тяжести стольких лет, вздохнула с облегчением и понесла жизненную силу корням деревьев и травам: чтобы по весне налились крохотные почки деревьев соком жизни, потянулись к ласковому свету дневного светила, чтобы сбросил лес мертвый покров со своих веток, потянулся к жизни, которой был лишен все эти годы.
– Пошли…
Обхватив ведьмочку за плечи, ведьмак уводил ее подальше от этих мест, принесших ей столько душевных страданий.
Придя в избу, ведьмак снял полог невидимости с ритуального круга, вынул нож из пола и вместе с чашей передал Вириди. Она собрала свои небольшие пожитки, сложила в корзину несколько баночек с мазями, пучки трав, продукты в дорогу. Обернула ручником венчальную чашу Богини Ириды, в отдельную тряпицу ритуальный нож, и положила их в заплечный мешок ведьмака.
Встав на колени, Аронд вытащил из небольшого сундука вещи, и поместил в него сначала туесок с телом Сари, затем платок, в котором были завернуты подарки для нее и горсть земли. Закрыв крышку, поводил рукой вокруг сундука, произнес заклинание стазиса, повторив его три раза.
Встав с колен, поднял сундук и вышел из избы, подойдя к Призраку, закрепил его к седлу, а также небольшой скарб ведьмочки и свои дорожные мешки. Вернулся в избу–посмотрел на сына и жену, уже одетых в теплую одежду.
– Присядем на дорожку…
Вириди присела на край кровати, обвела взглядом старые бревна избы, которые впитали в себя ее горе и радость за эти года. «Прощай дом…прости, если была плохой хозяйкой». Мысленно попрощавшись с избой, Вириди встала, взяла одну из дочерей к себе на руки, аккуратно уложила к себе за пазуху, обвязала талию кожаной тесьмой. Аронд осторожно уложил к себе за пазуху вторую дочь, улыбнувшись ведьмочке и сыну, вздохнул. – Пора, чем быстрее покинем эти места, тем сложней нас будет найти.
Аронд последним вышел из избы, закрыл за собой дверь, спустившись с крылец, подсадил Имрана в седло. – Держись крепко сынок, как устанешь, скажешь.
Вириди первая шла по натоптанной тропинке, около шестнадцати лет она не выходила из своего леса, было боязливо и трепетно.
«Вот и не верь приметам. Ведь чувствовала тогда, когда ноги стала ему мыть, что судьбу свою с ним свяжу. Вот и связала, детей родила, замуж вышла. Может прав ведьмак, неправильная я ведьма».
Выйдя из леса, Вириди остановилась, вдохнула свежесть морозного дня, посмотрела на деревеньку. – Мне с Ландой нужно попрощаться, сегодня она должна прийти ко мне. Увидит, что меня нет, будет переживать.
– Если не хочешь накликать беду на подругу, лучше не задерживаясь отправиться в город, а там уже напишешь письмо и магическим вестником отправишь.
Нахмурив брови Аронд, внимательно осмотрел местность, деревеньку, жители которой спешили покормить домашний скот, натаскать воды из колодца.
– Дальше я первый пойду, может, повезет, почтовый дилижанс по пути попадется.
Вириди не возражала, с болью в сердце обернулась, в последний раз бросила взор на Ведьмин лес и заторопилась догонять мужа.
Идти было легко, она, погрузившись в свои мысли, ступала по накатанной дороге, чуть прихваченной ночным заморозком. Тихий едва слышимый хруст снега под ногами и легкий, ощутимый морозец на щеках придавали настроения.
– Далеко ль путь держите?!
Вириди вздрогнула, оказывается, она так задумалась, что даже не слышала, как их догнал здоровый, бородатый мужик, сидевший на облучке телеги, его гнедая кобылка, весело помахивала хвостом.
Аронд хмуро рассматривал мужика, обдумывая, стоит ли с ним заводить беседу.
Мужик видно, сам решил начать разговор.
– А я смотрю, из лесу выходите, думаю, кто такие будут? И что в наших местах делали?
– Я Вириди…ведьма…рядом с вашей деревенькой в лесу жила.
Напряженность с лица мужика спала, глаза счастливо блеснули. – А я, стало быть – местный кузнец.
– Гарн! – губы ведьмочки, разошлись в радушной улыбке. – Как хорошо, что вы нам повстречались. Передайте Ланде, что я покинула эти места. Не вернусь больше, муж меня к себе на родину увозит. И еще передайте, что от бремени разрешилась, двух дочек родила.
Брови кузнеца с каждым словом Вириди, медленно ползли на лоб.
– Вот это дела твои, Богиня…так чего ж пешими? Зашли б к нам в деревню, любой бы хозяин дома помог.
– Не можем мы, много чего произошло, приходится нам убегать. И вы бы, если кто будет о нас спрашивать, лучше помалкивайте о том, что нас видели.
– Да чего мне бояться, я и не такого на своем веку повидал. А вы давайте в телегу быстрей подсаживайтесь, в город наверно собрались, вот я вас быстро до него и подкину.
Аронд с благодарностью посмотрел на мужика, снял Имрана с Призрака, посадил в телегу, помог Вириди и сам осторожно присел, придерживая дочь рукой.
– Ну, давай Лиса не подкачай, шевели веселей копытами, видишь, какой красавец рядом бежит, поглядывает на тебя своими черными глазищами.
Лошадь мотнула головой, скосила глаз на Призрака, издала что-то наподобие фырканья и бодро заспешила ногами по дороге, увозя путников все дальше от этих мест к новой жизни.
Глава 12. Дороги
Очередная ветка хлестнула по разъяренному лицу Кэмбела, скрипнув зубами от злобы, он выругался словно сапожник, ударивший молотком себе по пальцу.