— Я насчет диска, — замялся капитан.
— Какого диска? — прекрасно понимая, о чем идет речь, пожал плечами Полуяров.
— Того самого, который был отснят в квартире Коробатова. Дело закончено. Верните мне его или ликвидируйте.
— Зачем, Костя? Оставь на память, — открывая дверцу сейфа и стараясь скрыть улыбку, посоветовал Полуяров.
Катышев погладил небритую щеку, предпочитая оставить шутку без внимания.
Полуяров вытащил целую стопу плексигласовых коробок и, по очереди отшвыривая ненужные в сторону, остановился на той, где рукой ценителя эротической живописи была сделана запись: «Майор Катышев в гостях у Коробатова».
— Эта, что ли? — он положил ее на центр стола и с хитрецой взглянул на неподвижно стоящего капитана.
В ту же секунду в дверь, словно порыв ветра, ворвалась Диночка Лямина. В тонком шифоновом платьице она была обворожительна, просто прекрасна.
— Ну что же вы, полковник Полуяров! Дозвониться невозможно! Скажите, мне это надо, из-за вас получать? Бегом к Милославскому — давно уже ждут! — приказала она.
Только теперь полковник заметил снятую с аппарата трубку. Без паники и спешки он аккуратно водрузил ее на место и вышел из кабинета.
Катышев сделал шаг к столу, чтобы взять коробку с диском, но Диночка, успев оценить не только настроение капитана, но и прочитать надпись на коробке, опередила его. Диск оказался в ее руках.
— Это тот самый Коробатов, у которого мы были?
— Тот самый, — смущаясь, ответил Катышев и протянул руку. — Давай его сюда.
— А что там? — прижимая коробку к груди, спросила она. — Оперативная съемка?
— Оперативная съемка, — подтвердил Катышев. — Мне некогда, Дина, верни диск.
— Я хочу посмотреть! Имею полное право! Я ведь тоже участвовала в той операции!
Катышева словно дернуло током:
— Это невозможно! Там информация только для служебного пользования!
— Ой, Катышев, кто бы говорил! — передразнивая его, скривилась она. — К секретным документам у меня оформлен точно такой же допуск, как и у тебя! Посмотрю — потом верну. Гуд бай, мой мальчик!
Она уже готова была выскочить из кабинета, когда Катышеву удалось ее ухватить за руку.
— Дай сюда! — грозно и требовательно сказал он. — Быстро!
— Ух какие мы злые! Я прямо вас так боюсь…
Она даже не успела договорить, когда Катышев, придавив ее в угол и одной рукой обхватив за талию, постарался вырвать диск. Но Диночка оказалась проворнее, и, несмотря на свои размеры, коробка легко исчезла в декольте.
— Неужели ты посмеешь залезть к женщине в лифчик? — победоносно засмеялась она.
— Еще как посмею! — Он уже кипел от негодования и сильнее навалился на нее, боясь, что она может вывернуться.
— Отстань, Катышев! Не то буду орать!
— Ори! — Он смело засунул руку в декольте.
Динчока ничего не придумала лучше, чем сползти по стене, увлекая за собой «насильника». Борьба перешла в партер.
— А-а-а! Насилуют! — во весь голос закричала она, обхватив груди и руки Катышева.
— Вы чего это тут делаете? — послышался за спиной голос Фочкина.
Катышев и Диночка быстро поднялись. Коробка выпала и раскололась. Диск медленно закатился под радиатор. Катышев заслонил проход к батарее, словно боясь, что Динчока снова постарается вернуть упущенное.
— Проводим следственный эксперимент, — поправляя волосы на голове, нашла что ответить секретарь.
Только теперь Катышев увидел, что рядом с Фочкиным стоит мужчина с депутатским флажком на лацкане пиджака. Завершив процедуру с прической, Диночка рыбкой проскользнула между двух мужчин. Депутат, провожая взглядом ее фигурку, заулыбался:
— А я грешным делом подумал, что и сие учреждение не миновала сексуальная волна! Девушка! — заорал депутат, пускаясь за Ляминой вдогонку. — А как вас зовут?
— Ты чего его сюда притащил? — стукнув в бок Фочкина, зашипел Катышев.
— Да это опоздавший! Я его к Милославскому провожал, а тут вы орете! А что случилось? Чего вы барахтались на полу?
— Тебе же сказали — следственный эксперимент.
Катышев поднял диск, вложил его в коробку и, оставив Фочкина в полном недоумении, зашагал к выхо ду из управления. Он уже опаздывал на встречу с Катькой, которая дожидалась его в итальянском ресторанчике. «Бедная Катька, — думал Катышев. — Сколько же она натерпелась за эти дни!»
43
Перрон мигом наполнялся пассажирами, прибывшими из Киева. Носильщики с трудом проталкивали доверху груженные национальной валютой тележки — салом, горилкой, домашними колбасами и прочими вещами — сквозь толпу. До отправки состава в Кременчуг оставалось еще полчаса. Безмятежная Ляля, которой так и не довелось покорить могущественную советскую столицу, отдав последние рубли за билёт в плацкартном вагоне, уже заняла место.