Она выбрала сумку с крепкими ремешками и извлекла из своих потайных запасов пятьсот рублей. В этот раз Клавдия Петровна решила не мелочиться и к пиву прикупить брюшков красной рыбки, от которых без ума был ее зять. Вскоре она уже разглядывала переполненную разными сортами пенящегося напитка витрину киоска и остановила свой выбор на недешевом голландском баночном. Уже закладывая банки в сумку, Клавдия Петровна почувствовала приступ жажды и приказала продавцу подать ей упаковку томатного сока.
— А сок у вас свежий? — поинтересовалась Клавдия Петровна и, получив заверения продавщицы в отмен ном качестве, прикупила к пиву и пакет. Она отошла от киоска, поглядывая в сторону постового милиционера. Ей показалось, что она уже его однажды где-то видела. Милиционер был вовсе не похож на тех, кто патрулирует улицы. Он, хотя и не отличался высоким ростом, был крепко сбит, и милицейская дубинка в его руках казалась тонким прутиком.
Клавдия Петровна открыла коробочку с соком и, сделав два глотка, выплюнула все на землю. Сок оказался если не прокисшим, то далеко не первой свежести. Женщина сразу почувствовала, как внутри ее заклокотала кровь. Она вернулась к киоску и шлепнула пакетом по прилавку так, что брызги томатного сока покрасили стенку.
— Блин! Вашу мать! — сказала Клавдия Петровна продавщице. — Я же справлялась у вас насчет свежести сока.
Продавщица, недовольная томатной покраской, подняла хай, и рядом с Клавдией Петровной тут же очутился мордастый милиционер с пристегнутой на ремне дубинкой.
— В чем дело, граждане? — спросил он, как-то совсем не по-доброму глядя на Клавдию Петровну.
— Да она, блин, старым соком торгует! — возмущенно пожаловалась ему покупательница.
Милиционер, не обращая внимания на крики продавца, осуждающе кивнул головой:
— А почему вы на всю площадь ругаетесь, гражданка? Непорядок…
— Это я ругаюсь? — опешила Клавдия Петровна. — Я еще ни одного плохого слова не сказала.
Она даже забыла о продавце и прокисшем соке.
Милиционер с бычьей шеей снова нахмурил брови: — Придется заплатить штраф в размере двух минимальных окладов.
— Да пошел ты, знаешь куда!
— Знаю. Но придется пройти вместе. В отделение.
Патрульный крепко сжал руку Клавдии Петровны, в которой она держала сумку с пивом.
— Тебе не поздоровится, малый! — с угрозой в голосе произнесла грубиянка. — Ты знаешь, кто у меня зять! Если не хочешь иметь с ним дела — иди подобру-поздорову.
Клавдия Петровна еще надеялась, что недоразумение каким-то образом разрешится. Но милиционер, невзирая ни на что, уже тянул ее к желтой патрульной машине. Теще помогли забраться в «стакан», где пахло блевотиной, бензином и перегаром.
…Майор Фочкин и Серега Блинков сидели в закутке дежурной комнаты районного отделения милиции и ждали начала «концерта по заявкам». Когда приемная наполнилась истерическими криками любимой тещи, дежурный офицер с усталым осуждением посмотрел на Блинкова, кому и принадлежала идея проучить Клавдию Петровну. Стараясь перекричать задержанную женщину, патрульный милиционер по всей форме доложил, что нарушительница была задержана в общественном месте за брань и хулиганство. Он стал перечислять урон, какой нанесла невоспитанная дама киоску, и бранные слова из разряда ненормативной лексики, которыми наградила продавщицу и самого милиционера. По грохоту и скрипучему плачу барьера, который отделял дежурного от нарушителей, Фочкин догадался, что постовой, кому была оказана честь придраться и доставить тещу в отделение, был сметен и отброшен, и теперь место около окошечка занимала Клавдия Петровна.
— Никаких матерных слов я не говорила! Это поклеп! Я буду жаловаться прокурору, депутатам, президенту, зятю своему, наконец! Вам не поздоровится!
— Во чешет! — подтолкнул Блинков Фочкина. — Бой-баба, и как ты с ней уживаешься?!.
— Вы оскорбили сотрудника милиции при исполнении служебных обязанностей словом на букву «б»… — фиксировал факт дежурный по отделению.
— Блин я сказала!
Дежурный офицер бережно снял фуражку, вытер пот со лба и постарался объяснить женщине, что слово «блин» есть прямой синоним определения, которым называют гулящих женщин.
— Так что, мать, грозит вам 192-я, часть первая Уголовного кодекса, которая предусматривает до шести месяцев лишения свободы или до года исправительных работ…
— Так вы тогда половину русских писателей усадите на нары! — истерично захохотала Клавдия Петровна. — Бунина, Набокова привлеките! Даже слово, о котором вы сейчас говорите, — литературное!