— Больше нет стоящих соперников, — кивнул Фочкин. — А ты? Оттуда?
— Да уже два месяца как оттуда. Все — свое отвоевал. Хватит с меня.
Они приняли угощение бармена и перенесли все за свободный столик.
— У меня тоже теща стервой была, — наливая водку в стаканы, сказал Блинков. — Такая гадюка — противнее твоей в несколько раз.
— Почему была? — перебил товарища Фочкин.
— Так разбежались мы с Дашкой, Олег! Года три назад это было, вот все это время я с Кавказа не вылезал.
— А что так? — участливо поинтересовался Фочкин.
Блинков отмахнулся:
— Исполнились ее мольбы — нашла какого-то бизнесмена. Не хочется вспоминать.
— Ну и не надо. Не береди душу.
— Да я про бывшую тещу хочу тебе рассказать. Однажды домой прихожу, жрать хочется, ну я и сделал себе бутерброд с тушенкой. Жую, а он какой-то вонючий. Спрашиваю мамашу, чего это она стала покупать консервы такие говнистые? Оказывается, это не тушенка была, а корм для кошки. Ну скажи мне, Олежек, какого хрена жратву для кошки держать в холодильнике?
— Э, от этого не отравишься! Я вот как-то на даче просыпаюсь с похмелья, а на окне полная бутылка «Фанты». Недолго думая, половину и ошарашил. Теща выхватить успела. И нет, чтобы неотложку вызвать, так разоралась, что уничтожил удобрение для полива цветов! Ну за что выпьем, Серега?
— Давай за встречу!
Фочкин поморщился:
— Не люблю этот тост. Говоришь — встреча, а всегда подразумеваешь расставание. Зачем за нее пить, если это всего лишь короткий миг? Зато расставание, как у нас с тобой, всегда бывает долгим.
Блинков опустил голову:
— Пусть лучше долгим, чем навсегда. Знаешь, наверное, Федя Савичев погиб, Егор Измайлов…
— Знаю. Я как раз из ОМОНа увольнялся. Давай их и помянем, наших с тобой сокурсников.
Они выпили и, как полагается, помолчали.
— Ты уволился из ОМОНа? И где же теперь? — В голосе Сергея послышались нотки волнения. — В телохранители к кому-нибудь подался?
— Да что ты, Серега? Неужели я могу кому-то яйца лизать? Из МВД я никуда не уходил. Перевелся в управление собственной безопасности.
Блинков отодвинул стакан и, широко раскинув ноги, откинулся на спинку стула. Фочкину показалось, что к волнению добавилось и осуждение:
— И чем же вы там занимаетесь?
Вопрос был задан чисто автоматически, но Фочкин понимал, что старый друг прекрасно осведомлен о спектре профессиональных и служебных интересов управления, так недолюбливаемого самими милиционерами. Предпочитая оставить глупый вопрос без ответа, Олег потянулся за бутылкой и снова наполнил стаканы. Но товарищ и не думал ставить на этом точку.
— Уж не за мной ли сечешь? — с тревожной иронией оскалился Блинков. — Того и гляди, при случае под уголовную статью подведешь…
— Пошел к черту! — не скрывая раздражения, ответил Фочкин. — За что тебя под статью подводить? Тебе ведь даже взятку и ту не за что всучить! Серега, у нас и без тебя дел по горло! Пока ты там, на Кавказе, с автоматом забавлялся, здесь менты совсем распоясались. Такого никогда не было! То за решетку садят, а потом выпускают за деньги, то документами торгуют направо и налево, то коммерсантов крышуют, то наркотой торгуют. Порой читаешь протоколы, и волосы дыбом встают! Народ нас стал бояться больше, чем бандитов и уголовников. До чего дошло: на несправедливость жаловаться идут не в милицию, а к уголовным авторитетам!
Блинков не ожидал такой горячей тирады. Готовый замять разговор, он ближе подвинул стакан и долго смотрел на жидкость, словно стараясь определить, насколько она чиста от вредных примесей.
— Ладно, забыли. Наверное, тебе виднее.
— А ты — слепой? Ничего вокруг не замечаешь или не хочешь замечать? — То ли под воздействием выпитого алкоголя, то ли от досады, что, кроме сослуживцев, Фочкину больше некому было выговориться, Олега вдруг понесло. — Недавно на въезде в Москву задержали грузовик, доверху набитый взрывчаткой. Машина с кавказскими номерами полстраны проехала, через добрую сотню стационарных постов. Теперь ответь мне честно, ты веришь, что ни один из милиционеров не поинтересовался, чем наполнен кузов?
— Успокойся, Олег, я же сказал — забыли.
Но Фочкина уже было не остановить.
— До Воронежа грузовик сопровождал подполковник милиции из Ростова. А потом его сменил наш, московский мент. Чувствуешь, ради каких денег они решились на такой риск? А какими были гонорары для самых настырных дорожных инспекторов? — Фочкин осекся, словно не знал ответа, какой суммой обошелся риск и в каких денежных единицах исчислялись гонорары. — Знаешь, Серега, мне и самому иногда страшно становится. Копаешься в заявлениях и в протоколах допросов и словно чувствуешь, что работать тебе, как шпиону, приходится на вражеской территории.