Только оказавшись в полной безопасности от собачьих зубов, старик пришел в себя. Луч от его фонаря пробежал по стенам сырого помещения и, остановившись на пляжном шезлонге, тут же умер.
— Надеюсь, — услышали Фочкин и Катышев из кромешной темноты голос старика, — при выходе травить собаками не станут.
— Не станут, — спокойно согласился Фочкин. — Нас тут всех вместе или подожгут или подорвут. Заодно с документами.
Из глухой темноты послышалось бульканье из бутылки.
— Это не страшно! — наконец отозвался старик. Теперь голос его казался совершенно спокойным. — Вот, помню, на заре перестройки забрались мы в один кооператив и выгребли почти три миллиона рублей. Так нас тоже не милиция, а бандиты обложили. Но мы забаррикадировались и сидели спокойно, поджидая ментов. Знали, что охрана ни черта не сделает. Если взорвут, то вместе с деньгами. А что они, дураки, свои деньги по ветру пускать?
— Костя, — послышался голос Фочкина. — Звони же Золотареву!
— Давно бы уже позвонил, да телефона нет. Видимо, обронил, когда из окна выпрыгивали. Давай лучше посмотрим, что в папке. Дед, одолжи-ка фонарь…
37
Дзись-Белоцерковский встретил Полуярова довольно приветливо. Полковнику даже показалось, что он ничего не знает о гибели своей помощницы Татьяны Федоровны Черемисовой. Не переставая следить за передвижениями Белоцерковского, Полуяров дожидался момента, чтобы напомнить председателю конкурсов красоты о судьбе Мамки-Таньки. И, когда Белоцерковский, усадив гостя в глубокое кожаное кресло, предложил кофе с коньяком и лимоном, полковник с радостью согласился.
— Знаете, в управлении не могу себе позволить столь роскошный напиток, — признался Полуяров.
— Мало зарабатываете? — Как показалось Полуярову, хозяин кабинета постарался уколоть гостя.
— Да нет, почему же. На кофе с коньяком хватило бы. Только наслаждаться в одиночку как-то не с руки, а распивать коньяк с подчиненными, свидетелями и посетителями, извините, служба не позволяет.
Стройная девушка с седыми волосами, на голову выше Полуярова, внесла поднос с таким же тонким и стройным кофейником. Водрузив его на журнальный столик, ожидающе улыбнулась: еще что-то? Белоцерковский сделал чуть видимый жест рукой — свободна.
Когда дверь закрылась, он уселся в кресло напротив Полуярова.
— Я предполагал, что вы захотите со мной встретиться сразу после конференции.
— После провальной для вас конференции, — уточнил полковник, отыгравшись за вопрос о собственном заработке.
— Да, — согласился Белоцерковский, нисколько не смутившись. — Тут вы нас переиграли. Но, насколько мне известно, идея с разоблачительной публикацией принадлежит вовсе не вам.
— Какая разница! — Полковник чуть слышно забарабанил походный марш. — Вы ведь согласны, что публикация была разоблачительной.
— Но ведь и такой же бездоказательной. Сплетни и слухи. Что значит Белоцерковский продает девушек в дома терпимости? Разве я их туда за руку отвожу? Хотя бы одна вам такое сказала? Бред!
— Не считайте меня наивным, Ефрем Львович. На каком-то этапе вы отбраковывали ту или иную модель и увольняли из агентства. А ваши помощники под угрозами сдавали ее в заведения Черемисовой.
Белоцерковский, подвинув в направлении Полуярова чашку с кофе, фыркнул:
— Мне совершенно неинтересно, кто и куда их сдавал. Я вам, уважаемый полковник, открою один секрет. Бывшие конкурсантки слишком быстро привыкают к роскошной и безбедной жизни. Многим начинает казаться, что красота их неувядаема и подиум из-под ног уже никуда не уйдет. Они забывают о тренировках и работе, рассчитывая лишь на средства парфюмерии и косметики. В результате теряют боевую форму. А я не из тех людей, кто любит два раза напоминать. Как говорится в русской пословице? Баба с возу — кобыле легче!