Поздно вечером замполит вместе с группой летчиков возвратился домой, вызвал инженера и отдал необходимые распоряжения.
А на рассвете две пары - Пасынок с Тарасовым и я с Тихомировым вылетели прикрывать конников. Когда мы появились над их расположением, они пошли в атаку.
Сначала небо было чистым. Но через несколько минут с запада появилась группа бомбардировщиков. Их было около двадцати. За ними, чуть выше, шли пять или шесть истребителей прикрытия.
- Атакую в лоб, - передал по радио Пасынок и, обращаясь ко мне, добавил: - Займись "худыми", тяни их на верхотуру.
Мы с Тихомировым дали полный газ и стали быстро набирать высоту. Надо было занять выгодное положение. Увидев нас, "мессершмитты" покинули бомбардировщиков и устремились нам навстречу. Завязался неравный бой. Мы еле успевали увертываться от огня противника.
Воспользовавшись отсутствием истребителей прикрытия, Пасынок и Тарасов с первой же атаки сбили по "юнкерсу". Остальные, ошеломленные дерзостью наших летчиков и потерей двух самолетов, начали поворачивать на запад. Бомбы, предназначавшиеся для наших конников, они сбросили на боевые порядки своих войск. "Яки" начали их преследовать.
- Пробит мотор, ухожу домой, - вдруг раздался в наушниках голос Пасынка. Как потом выяснилось, во время третьей атаки одна очередь, выпущенная стрелком "юнкерса", все же попала в его машину. И не только мотор оказался поврежденным. Была разбита приборная доска. Самолет стал плохо слушаться рулей управления.
- Уходите со снижением. Прикрываем, - торопливо прокричал я и начал отрываться от "мессершмиттов". А те продолжали наседать. Один из них бросился к самолету Пасынка и стал расстреливать его короткими очередями. Пока на помощь подоспел Тарасов, фашистскому летчику удалось изрешетить "як". Но он каким-то чудом держался в воздухе.
- Иду на вынужденную, - послышался усталый голос Пасынка, когда мы отразили атаки "мессершмиттов".
Кружа над подбитым самолетом, мы видели, как он неуклюже сел на кукурузное поле, всего в нескольких километрах от аэродрома. Видимо, дальше тянуть было уже нельзя.
С нашей помощью конники успешно выполнили боевую задачу. Они прорвали оборону противника и совершили смелый рейд по его тылам.
Вскоре по представлению командира кавалерийской дивизии майора Пасынка наградили орденом Красного Знамени.
В результате наступления войска 4-го Украинского фронта (так с 20 октября 1943 года начал называться Южный фронт) очистили от противника весь левый берег Днепра, за исключением небольшого участка в районе Никополя, ворвались на Перекопский перешеек и, форсировав Сиваш, захватили плацдарм в Крыму.
Погода начала портиться. С утра обычно выглядывало солнце, а во второй половине дня небо заволакивалось тучами и моросил холодный дождь вперемешку с мокрым снегом. В воздух поднимались лишь опытные летчики.
Как-то Федорова и меня вызвал к себе командир полка майор Корнилов, назначенный вместо Николаенкова. Мы застали его за изучением карты.
- Только что звонили из дивизии, - сказал Корнилов. - Приказали разыскать аэродромы, с которых противник делает налеты на наши войска. Они где-то у никокольского плацдарма. Поручаю это дело вам.
Мы тоже подошли к карте и вместе с командиром стали намечать район разведки. Я предложил искать эти аэродромы севернее и западнее Никополя. Корнилов согласился со мной.
Два раза мы с Федоровым слетали вхолостую. Лишь на третий день обнаружили наконец аэродромы. Один - вблизи Большой Костромки, другой - у станции Апостолово. Они были забиты бомбардировщиками и истребителями.
Когда мы возвратились домой, командир немедленно доложил о результатах разведки в штаб дивизии. Он был уверен, что по этим целям сразу же будет нанесен удар с воздуха. Но прошел день, другой, а разведанные нами аэродромы оставались нетронутыми. Видимо, наши бомбардировщики и штурмовики выполняли другие, более важные задачи.
- А что, если нам самим ударить по одному из этих аэродромов? предложил Иван Федоров. - Тридцатисемимиллиметровыми пушками можно много дров наколоть...
- Отличная идея, - поддержал его я. - Давай только обмозгуем, как лучше это сделать. Потом доложим командиру полка.
- Чего тут мозговать! Вылетим парой на рассвете. Пока фашисты после сна будут протирать глаза, мы и подпустим им красного петуха!
- А не лучше ли двумя парами? Одна атакует, другая прикрывает. Ведь на аэродроме есть и зенитки, и "мессершмитты"...
- Согласен. Пошли к командиру полка. Для начала предложим Большую Костромку.
Майор Корнилов поддержал нас, но сказал, что он должен согласовать наш вылет с дивизионным начальством. Ведь таких задач летчики полка еще не выполняли. Вскоре из штаба дивизии дали "добро" и сообщили, что генерал Савицкий, одобрив нашу инициативу, порекомендовал нам получше разведать противовоздушную оборону аэродрома.
- Хороший новогодний подарочек преподнесем гитлеровцам, - резюмировал Федоров, потирая от удовольствия руки.
Едва забрезжил рассвет, мы взлетели. Сразу же попали в облака. Пришлось снизиться. Да и с небольшой высоты земля просматривалась плохо. За Днепром нижняя кромка облаков поднялась до двух-трех километров, видимость улучшилась. Теперь на снегу отчетливо различались даже следы автомашин и танков.
Вот и Большая Костромка. Над крышами домов покачиваются тонкие столбы дыма. По улице пробирается тупоносый грузовик. От колодца идет женщина с ведрами на коромысле. Сразу за деревней расположена зенитная батарея, у пушек никого нет. А вот и летное поле.
Федоров покачал крыльями и, прикрываемый ведомым, перешел в пологое пикирование. Засверкали трассы пушечных очередей. Когда я, набрав высоту, глянул вниз, там ярким пламенем горел "юнкерс". Пара Федорова уже разворачивалась для новой атаки. Начали бить зенитки, но снаряды рвались в стороне. Вот вспыхнула бензоцистерна. Затем - "мессершмитт". А наши истребители не унимаются, проходят еще раз над стоянкой самолетов. Вражеские зенитчики усиливают огонь. Разрывы снарядов, кажется, заполнили все небо над аэродромом.
- Хватит, Иван! - кричу. - Надо уходить. Федоров и его ведомый разворачиваются и берут курс на восток. Зенитки, как по команде, смолкают. Немцы, наверное, не видят нашу пару: мы ходим в стороне от аэродрома и на значительной высоте. Я подумал: "Не везти же нам боекомплект домой". Предупредив ведомого, разворачиваюсь и бросаю машину в пике. Хорошо вижу, как несколько выпущенных мной снарядов разрываются в крыльях огромного трехмоторного самолета. Зенитки снова открывают огонь, но с запозданием. Мы уже над окраиной деревни...
Наш почин оказался заразительным. Не только мои однополчане, но и летчики других полков стали летать на штурмовку аэродромов у Большой Костромки и Апостолова. Эти удары оказались настолько эффективными, что фашисты сразу же после нового года убрали оттуда свои самолеты.
Но куда они перелетели, пока никто не знал. Снова разведчики начали бороздить небо за Днепром. Проходили дни за днями, а новое место базирования вражеской авиации никак не удавалось обнаружить. Корпусное и дивизионное начальство метало громы и молнии.
Выручил случай. Нет, пожалуй, не случай, а находчивость Ивана Федорова. Возвращаясь однажды из разведки, он увидел транспортный самолет "Ю-52". Сначала у него появилось желание сбить "юнкерса", но он сразу же передумал и решил проследить за его полетом.
Немного приотстав, Федоров долго шел за транспортником. Но горючее в баках его машины стало подходить к концу. Остался один выход: разделаться с фашистом и возвратиться домой.
Как раз в этот момент "юнкерс" пошел на снижение. Федоров глянул вниз. Там на ровном поле рядами стояли десятки вражеских самолетов различных типов. Больше всего было истребителей. "Вот так находка!" - обрадовался летчик. И, сфотографировав аэродром, поспешил домой.