Узнав о занятии брата, Лисса пришла в негодование. С гримасой отвращения она согласилась в один вечер покормить пойманных зверушек.
— Уж лучше бы ты сидел на веслах. С таким же упорством в этом деле, мы бы быстрее доплыли до Гореста!
— Мы и так через пару дней будем на месте. Ветер донесет нас до столицы. Хотя вскоре мы должны повернуть на восток: лучше бы и он сменил направление.
На «Великолепном» Дуглас под прикрытием своего дела облазил все уголки. Гаруны не обращали внимания на крысолова. Но рудокоп предложил им свою помощь и в управлении с кораблем. Морское дело было для него незнакомо, но он быстро научился обращению с парусами, лазанью по мачте. Однажды Коман даже доверил парню штурвал.
— Первый раз вижу рудокопа-матроса, — засмеялся помощник капитана, когда Дуглас поднялся на капитанский мостик. — Вряд ли тебе это когда-то пригодится, но умения всегда подымают цену. — Дуглас не стал расспрашивать цену чего и крепко ухватился за колесо руля.
— Вам не кажется, что ветер сегодня очень порывист. Небо хмурится, что предвещает непогоду, — всех гарунов на корабле он звал уважительно на Вы, тогда как сами алмирцы в разговорах между собой использовали клички и лишь к капитану и Коману обращались по имени.
— Ты ещё и очень наблюдательный рудокоп! Скоро будет гроза, поэтому завтра мы пристанем к берегу. Притом нам надо пополнить запасы воды.
— Значит, сейчас мы не так далеко от берега?! И где мы остановимся, в каком порту?
— А вот умение совать нос не в свои дела, рудокоп, относится к твоим недостаткам. Нам незачем отплывать далеко от берега. Ты же не хочешь, чтобы корабль занесло в бушующую яму посреди Великого моря. Завтра мы должны увидеть тихую бухту. А какой это берег? Конечно, Минор. При попутном ветре мы уже прошли много лиг. Скоро путешествие закончится.
— Но когда мы ляжем на восточный курс? Если ветер не изменится — придется подключить команду. Ваши матросы не слишком расслабились за эти дни? — Дуглас подумал, что опять наговорил много лишнего. Откуда у него взялась привычка вначале говорить, а потом думать?! Наверное, от общения с глупыми грызунами, решил он.
— Рудокоп, по-моему, я только, что видел крысу внизу. Тебе лучше заняться делом и не лезть в заботы капитана.
* * *Небо заволокли хмурые тучи, и сумерки темным одеялом окутали «Великолепный». На носу корабля царил полный мрак. Фонарь, горевший возле камбуза, погас, и Пакр насылал тысячу проклятий Ал-Гаруна на свою голову за то, что вовремя не добавил масла. Теперь же ему приходилось пробираться на ощупь через всю носовую палубу. Наконец, гарун остановился перед нужной дверью, зашел в свои покои и поспешил к ещё горевшему очагу, чтобы зажечь светильник. Не забыв запереть свое жилище, Пакр остановился возле невысокой ниши у входа, занавешенной ковром, за которым оказалась маленькая дверца. Он достал из-под рубахи ключ, висевший на крепкой ленте возле груди, и открыл замок.
— Выходи. Можешь перекусить и налить себе воды.
Из темноты на тусклый дрожащий свет лампы выступила высокая худощавая фигура. Девушка была одета в черное платье, закрывавшее все тело и руки. Её длинные черные волосы были заколоты сзади и плавно спадали на спину. У неё были правильные черты лица и большие темные глаза. Заглянув в кастрюли Пакра, она только поморщилась.
— У меня пропал аппетит. Но от чая я не откажусь.
Пакр посмотрел на свою пленницу и молча направился к очагу, чтобы подогреть воду и заварить травы. Девушка с высоко поднятой головой опустилась на табурет, стоявший посреди комнаты.
— Как погода снаружи? Когда уже закончится моё пребывание в тесном чулане? — она говорила громко и спокойно. — По-моему, ты забыл все условия нашего договора, Пакр. А нарушить слово Ал-Гаруна — смертельный грех. Ты будешь гореть в огненной яме до скончания царства Ал-Мира, если я ещё хоть день просижу в этой темнице! — в конце концов, она сорвалась на крик.
— Двина, я не хочу оказаться на том свете завтра же. Я предупредил, что Коман запретил тебе выходить на палубу и общаться с морийцами. А ты в первый же день попыталась поговорить с этой девчонкой. Если он узнает, мне не поздоровится. Он приказал запереть тебя в чулане ещё в Тагре…
— Неужели Коман для тебя важнее Ал-Гаруна?! А именно им ты мне клялся, его великим именем! И что? Где твои обещания?
— Я помню, ты мне очень помогла там, в Межгорье, и я обещал помочь тебе, но пока это невозможно. — Пакр протянул девушке горячую чашку. — К тому же не забывай, я твой хозяин, — его голос немного дрожал, — ты — моя рабыня. Я заплатил за тебя большие деньги…
— Я уже давно вернула тебе все твои деньги, и заработала в десять раз больше!
— Да, ты хорошо танцуешь, ты можешь заставить любого мужчину отдать тебе все свое богатство. Но это ты заставила меня устроиться на этот корабль, поэтому сама и разбирайся с Команом.
— Я не предполагала, что он будет сам себе готовить, и ты не сможешь его накормить моей стряпней. Но это не повод оставлять меня без света и свежего воздуха! Коман знает, что я твоя собственность, и не может на меня претендовать. К тому же он только помощник…
— О, по некоторым вопросам его слово выше голоса Мината. Конечно, Коман сразу положил на тебя глаз. Сколько монет он мне предлагал за тебя! Я мог бы совсем не работать десять лет, но я отказывал. Я был верен тебе, но ты сама виновата во всем! — Пакр говорил медленным тихим голосом.
— Как только мы прибудем в Горест, я помогу тебе избавиться от него! Когда же закончится это плавание?!
— Надвигается гроза. Завтра мы пристаем к берегу. Коман организовал караван, который должен забрать весь груз с корабля и доставить его на Озеро. Так не придется платить пошлины в Мидгаре. Также он сплавит морийцев. Девушка-тайя будет на Озере в большой цене, а на рудокопов сейчас спрос.
— Коман хочет продать их?
— Ну, конечно, для этого он и взял их на борт, — Пакр замолчал и внимательно посмотрел на девушку. — Двина, я думаю, я был тебе хорошим хозяином и выполнял свое обещание. За все время я ни разу не причинил тебе вреда, не посягнул ни на что. Ты помогла накопить мне деньжат, но ведь именно ты упросила меня плыть на «Великолепном» в Горест.
Глаза девушки расширились от удивления, она не ожидала такого разговора:
— К чему ты клонишь?
— Я был хорошим хозяином, ты была хорошей рабыней. Нам пора расстаться.
— Ты все-таки продал меня этой свинье! — она вскочила на ноги и накинулась с кулаками на гаруна.
— Ты знаешь мою слабость — я игрок. Последнее время мне не очень везло в камни, я задолжал кучу монет. — Он закрывался от её ударов локтями.
— Ты не можешь так со мной поступить, Пакр! — Девушка внезапно утихомирилась и отошла к столам, на которых была разбросана грязная посуда. Она повернулась к нему спиной. — Расскажи мне все. Что ты хочешь делать?
— Я задолжал Абуту. Но если, я продам тебя ему, завтра же ты окажешься рабыней Комана. Притом я не хочу продешевить. Поэтому я поговорю с людьми Комана, которые придут из-за гор с караваном.
— Нет, ты просто боишься меня, поэтому не хочешь оставлять на корабле, — она подошла к коку. — Ты боишься, что я отомщу тебе и отравлю тебя. — Двина засмеялась, бросив в лицо гаруна порошок, который прятала в руке за спиной.
Пакр побелел. Он схватился за горло и начал кашлять:
— Ах ты, ведьма. Как ты могла! — задыхаясь на ходу, он набросился на пленницу. — Тебе со мной не справиться!
— Пакр, я не то имела в виду. Вот, выпей воды, — голос Двины изменился. Она говорила жалостно и нежно. Гарун схватил протянутый стакан, жадно осушив его.
— А теперь успокойся и присядь. Давай спокойно поговорим, — все также ласково она продолжала обращаться к своему хозяину.
— Что ты мне подсунула? — Пакр устало сел на табурет. Его голос теперь был тихим и усталым. — Ты все-таки меня отравила, ведьма!
— Хозяин, — Двина усмехнулась, — ты будешь жив и здоров. Ты действительно многое для меня сделал. Но мне очень надо попасть в Горест, поэтому ты мне окажешь ещё одну услугу. Расскажи мне, где мы сейчас находимся? Уже Минор?