Без моего на то разрешения, моя собственная ладонь движется вдоль ее руки к изгибу плеча, явно направляясь к обнаженной коже девушки. Софи замирает и не двигается, будто концентрируясь на моем действии. Я тоже не шевелюсь, мое сердце бьется о ребра. Я почти могу слышать его крик: «Остановись, стоп, стоп». Но не прислушиваюсь.
Всего одно прикосновение. Всего лишь. Я постараюсь удовлетворить свое любопытство и двинусь дальше.
Кончик пальца легко скользит по краю ее ключицы. И я закрываю глаза, сдерживая стон. Изящнее атласа. Мягче бархата. Гладкая и теплая. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Моя рука падает на кровать, в безопасную зону.
Так тихо, и этот гребанный самолет продолжает трясти.
Продолжай болтать. О чем угодно.
Я не мастак ведения легких бесед. А это значит, что я погряз в дерьме.
— Зачем ты летишь в Лондон? — мямлю я. — На праздники?
Откровенно говоря, я удивлен, что такая женщина, как Софи, путешествует одна. Она похожа на тот тип, который нуждается в компании кого-то, с кем можно поделиться переживаниями. Сама мысль о том, что она одна бродит по Лондону, не укладывается у меня в голове, и это нелепо. Она же взрослая женщина.
И словно услышав мои мысли, девушка испускает смешок.
— Вообще-то, я лечу по работе.
— Правда? — к сожалению, удивление отражается в моем голосе.
И она фыркает.
— Да, у милашки с большими сиськами есть ум.
Господи, не упоминай о своей груди. И так довольно сложно игнорировать то, как она прижимается к моим ребрам.
— Какое отношение к наличию мозга имеет размер груди?
Ее щека скользит по моей рубашке, и я понимаю, что Софи смотрит на меня.
— Ты и правда кажешься оскорбленным.
Я наклоняю голову в ее сторону, разглядывая большие карие глаза и красные губы.
— Так и есть. Ты подразумевала, что я сексист. А это не так. Хотя соглашусь с частью о милашке. Просто не могу себе представить тебя серьезной на ту или иную тему.
Она морщит нос, хмурясь, и кончик ее пальца тыкает меня в бок. Мне едва удается не вскрикнуть. Боже, помоги мне, если Софи поймет, что я боюсь щекотки.
— Забавно, — говорит она, снова опуская голову мне на плечо.
Ебаный ад, это слишком приятно.
Ее голос доносится до меня, отвлекая.
— Но думаю, что заработала это.
Она заработала мою благодарность и снова спасла мой зад от унижения. Я вздыхаю и позволяю своей руке опуститься на ее затылок. И даже не пытаюсь найти себе оправдание.
— Расскажи о своей работе.
Мы прижаты так близко друг к другу, что я могу ощутить, как напрягается ее тело.
— О, ну, тут нечего рассказывать.
Когда я ничего не отвечаю, но многозначительно смотрю на девушку в ожидании, ее округлые щечки краснеют, и Софи откашливается.
— Я еду на собеседование.
— И прямо сейчас корчишься, как рыба на крючке, потому что?
Она снова морщит нос. И мне неистово хочется поцеловать его кончик. Вероятно, это до чертиков бы ее шокировало и перевернуло нашу честную игру с ног на голову. Но я держусь за свое чувство достоинства. Потому что она снова начинает болтать.
— Ладно, на самом деле я не знаю, что это за позиция. То есть у меня есть предположения, но если хочешь услышать детали, ничем не могу помочь...
— Хочешь сказать, что едешь в другую страну на собеседование на бог знает какую позицию? — мой голос стал выше на пару октав. Ну что за девушка? У меня не слов. — Ты хоть знаешь, с кем собираешься встретиться? Скажи, что ты не потратила все свои деньги на билет первого класса, не зная наверняка, почему вообще летишь.
— Эй, — она тыкает меня пальцем, — не наезжай на меня снова. — С ее губ срывается вздох, когда Софи толкает меня. — Нет, я не знаю, с кем собираюсь встретиться. Мне известно его имя и несколько рекомендаций от общих знакомых, с которыми мы работали. И нет, я не потратила все свои деньги...
— Ну, это...
— Они оплатили мой перелет.
— Черт возьми.
Ее голова приподнимается, светлые локоны рассыпаются по моей серой жилетке.
— Что? Почему это плохо?
— Полагаю, ты слышала фразу «чем больше знаешь»? Если кто-то предлагает оплатить твой международный перелет ради одного собеседования, то стоит узнать точно, почему они хотят заплатить за эту возможность и что именно от тебя ожидают.
— О, я знаю, почему они предложили заплатить.
— Страх, как хочу об этом услышать.
Еще один толчок в бок, на этот раз слишком близко к зоне щекотки. Я вздрагиваю.
— Потому что я лучшая в своем деле, — говорит она.
— И что же это за дело?
Прошу, не говори, что ты стриптизерша.
Ладно, возможно, я сексист.
Гордость наливает ее голос сталью:
— Маркетинг в социальных сетях и лайфстайл фотосьемка.
— О, да. В это я могу поверить.
Она прищуривается.
— Ты же думал, что я из оплачиваемого эскорта, да?
— Ничего такого.
Впечатляюще, как женщина с таким милым личиком пупсика умудряется смотреть на вас так пронзительно сердито. Приходится сдержаться, чтобы не признаться в этом вслух. Я выгибаю бровь и возвращаю ей такой же взгляд.
Она еще сильнее прищуривается. Клянусь, это похоже на события из фильма «Ровно в полдень», но в самолете.
— В наши дни социальные медиа — важнейшая составляющая любого бизнеса, — заявляет она.
— Мисс Дарлинг, попридержи коней. Я полностью с тобой согласен.
По правде говоря, группа могла бы использовать несколько приемов раскрутки через социальные медиа, и я уже несколько месяцев говорю это Бренне.
Не то чтобы ребятам не хватает поклонников, но, когда Джакс совершил попытку самоубийства, группа вышла из-под света прожекторов, оставив своих фанатов и всю индустрию заполнять пробелы и делать неверные предположения, что лично меня очень даже волнует. «Килл-Джон» представляют собой гораздо больше, чем о них думает весь мир.
Софи всё еще смотрит на меня с таким странным выражением на лице, будто ее часто критикуют за выбор профессии. То, что кто-то попытался искоренить надежды и мечты этой жизнерадостной и одаренной интуицией женщины, — преступление.
Я стараюсь смягчить тон голоса:
— Возможно, тебе стоит начать с самого начала.
— Только если ты не станешь читать мне лекции, — говорит она, фыркая.
— Ничего не обещаю, — я слегка тяну ее за волосы. — Рассказывай, Болтушка. Нам больше ничего не остается в этой машине смерти.
Она сжимает губы. Ее ярко-красный блеск для губ исчез, оставив лишь слабый оттенок. Теперь она выглядит нежнее, в странном смысле уязвимее. Небольшой шрам от уголка верхней губы теперь становится слегка заметным. Будто выцветшая дьявольская линия, крошечная насмешка: поцелуй прямо здесь, дружище. Я сжимаю пальцы в кулак, чтобы сдержать желание прикоснуться к ней. Держи себя в руках, Скотт.
— Верно, — говорит она, выгибая спину с грацией кошки. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на звуке ее голоса. — В прошлом году я работала посредником между клиентами и социальными медиа, помогая людям написать контент для твиттера, инстаграма, фейсбука, снапчата и так далее.
— Ты учишь их быть остроумными.
— Прозвучало опасно близко к комплименту.
— Это и был комплимент.
Звук ее легкого смеха достигает моей сердцевины.
— Два за одну ночь? Я в шоке. Никогда не оправлюсь от этого.
Я еще раз дергаю ее за волосы. Локоны такие мягкие и прохладные вокруг моих пальцев.
— Продолжай.
— Да, я учила их, как продемонстрировать свою личность с лучшей стороны и привлечь новых фолловеров. Мне повезло захомутать последнего клиента, — она называет мне имя восходящей телевизионной звезды, с которой мы с Бренной выпивали в Нью-Йорке всего месяц назад. Мир до странного тесен.