— Я не заметил. Меня слишком отвлекла пробегавшая мимо крыса.
— Это была не крыса, а кот.
— Крыса размером с кота.
— Перестань быть таким снобом. Разве не ты рос в нищете?
— И это означает, что я знаю достаточно, чтобы держаться подальше от забегаловок.
— Агр. Слушай, ты хочешь потрясающей еды и идешь туда, где готовят бабушки. Видишь? Вон маленькая бабулька на кухне.
— Ладно, полагаю, это...
— Мы едим здесь.
— Ты только что ущипнула меня за сосок?
— Этот вопрос риторический?
— Берегись, Болтушка. Я могу отомстить.
— Обещаешь? Ох, мне нравится этот очаровательный взгляд, так в стиле Флинна Райдера.
— Теперь ты сравниваешь меня с персонажами мультфильмов?
— Героем анимации. Огромная разница. И это так мило, что ты знаешь, кто он. Идем, Солнышко.
— Погоди...
***
— Видишь? Разве я тебе не говорила? Потрясающая еда.
— Да, ты очень умна. Заткнись.
— Еще одна цитата из «Принцессы-невесты». Ты, Габриэль Скотт, мой идеальный мужчина.
— Ты произносишь самые милые фразы, Болтушка.
— А теперь расскажи, что ты говорил на итальянском, сидя на скутере смерти?
— Sono pazzo di te. Я без ума от тебя.
— Габриэль...
— Ешь, Дарлинг.
Глава 24
Габриэль
Думал, что мне будет сложно бросить работу и просто существовать. Никогда так прежде не делал и, откровенно говоря, не уверен, кем стал бы, если бы не работал часами.
Софи в высшей степени упрощает наслаждение простыми радостями.
Дни проходят, и установился своего рода ленивый ритм. Мы спим до момента, пока один из нас не проснется, занимаемся любовью, потом снова засыпаем. Едим, когда голодны. А когда возбуждены, снова трахаемся, что происходит постоянно и по всему дому. Мое любимое место на террасе, где солнце золотит тонкую кожу Софи, а ее крики эхом отзываются от скал.
Если чувствуем особый энтузиазм, берем «Феррари» или «Веспу», которую, несмотря на первоначальную панику, она теперь любит, и едем в город исследовать его. И мы спорим. Обо всем: где поесть, где закупиться, как быстро мне ехать на скутере. Итальянцы одобряют, понимая, что это прелюдия.
И действительно, нет ничего более привлекательного для меня, чем глаза Софи, которые сверкают умом и растущим желанием, ее щеки пылают, а грудь поднимается и опускается с каждой словесной пикировкой. Клянусь, большую часть времени я брожу наполовину твердым или с полноценным стояком. Но это точно того стоит.
По молчаливому соглашению ежедневно мы находим время заниматься каждый своим делом.
Хотя Софи общительна там, где я скрытен, обоим требуется минутка, чтобы восстановить силы. Даже когда путешествовали и застряли вместе в автобусе, мы находили способ дать друг другу пространство. Теперь у этого есть свои преимущества, так как наши воссоединения намного слаще, ведь несколько часов порознь больше похожи на недели.
Вот и сейчас я один, жду. Софи уехала в город с дочкой Мартины, Элизой. Поскольку мой телефон конфискован, Софи не может мне написать, но я уверен, что скоро она вернется. Не понимаю, откуда у меня такая уверенность, я просто знаю.
Спустя считанные минуты на подъездной дорожке я слышу машину Элизы.
Передвижение Софи легко отследить: женщина двигается как мародерствующий йети. Входная дверь открывается и захлопывается, туфли с грохотом падают на пол. Она напевает Ruby Tuesday, не попадая в тональность и неверно произнося текст.
Я борюсь со смехом.
— Солнышко? — раздается ее счастливый голос. — Ты где?
Получаю полнейшее удовлетворение от того, как Софи, приходя домой, в первую очередь ищет меня.
— Твоя речь ужасна, — отзываюсь, борясь с улыбкой. Есть некое очарование в том, чтобы скрыть всю полноту моего счастья. Я позволяю ему нарастать, пока она топает по ступенькам.
— Ты хочешь меня не из-за речи, — говорит она, находясь на вершине ступеней.
— У твоих сисек и задницы, несомненно, преимущество.
— Не стесняйся показать им свое расположение.
Она становится в дверном проеме спальни, синий сарафан помялся, розоватый свет заката, пробивающийся сквозь широкие двери, отражается в золоте ее волос.
Слова застревают в горле, а дыхание спирает.
Я не поэт, но теперь хочу им стать. Хочу отдать должное ее красоте и тому, как она наполняет меня странной смесью полного покоя и всепоглощающей потребности.
С Софи так всегда. Глядя на нее, одновременно и хочется притянуть ее ближе, лелея, будто это последний день нашей жизни, и бросить ее на кровать, трахать, пока не сотрется член. Что довольно извращенно, полагаю.