— И это не значит, что ты мне нравишься. Кроме того, твоя фирменная красота будто оружие. Нападаешь ею на жертву, как делает вампир. Не удивлюсь, если ты вспыхнешь от солнечных лучей.
— Не могу поверить, что спорю с женщиной, которая ссылается на «Сумерки»,
— А то, что ты понял мои отсылки на «Сумерки», выдает в тебе тайного поклонника Эдварда.
Он громко и отчетливо фыркает.
— Команда Джейкоба вперед.
Не могу сдержаться и открываю глаза, приподнимая уголок маски и глазея на Габриэля.
— Ну вот. Теперь нам никогда не стать друзьями.
Он делает вид, будто ранен в самое сердце, но невероятно фальшиво.
— Слова ранят, Болтушка.
Бормоча что-то о мудаках-британцах, отворачиваюсь от парня и игнорирую его плохо замаскированные смешки. Но я предаю саму себя, потому как очень хочу посмеяться вместе с ним. Вот только боюсь, что, как только сделаю это, он снова возведет свои стены и вызовет у меня чувство неловкости.
Габриэль Скотт может и не понимает, как справиться со мной, но я до чертиков уверена, что когда дело касается него, от меня тоже мало толку.
Понимая это, я решаю сосредоточиться на дыхании и тихом гуле самолета, так что вскоре отключаюсь.
Глава 3
Софи
Думаю, меня разбудил звук сигнала «пристегните ремень». Сперва я так растеряна, что даже с трудом понимаю, где нахожусь, чувствуя лишь вибрацию и слыша шум. А еще здесь очень темно. Затем я вспоминаю, что сплю в маске. Приподнимаю ее и несколько раз моргаю, чтобы проснуться.
Самолет трясется, будто кулак, которым размахивает в воздухе злой великан, отчего моему желудку не по себе. А тот факт, что я лежу, лишь усугубляет странное ощущение, создавая иллюзию, будто вот-вот достигну невесомости.
Но я слышала звук сигнала или нет? Вот только где на этой кровати ремни безопасности? Я ощупываю всё рядом с собой и натыкаюсь на нечто твердое. Бедро. Вспоминаю о Габриэле и том, что он очень плохо переносит полеты. Бросаю взгляд в его сторону и понимаю: дело — дрянь. Он лежит, замерев, будто доска, прижав кулаки к бокам и не выражая ни эмоции. Вы бы подумали, что парень помер. Вот только он еще и задыхается, а его кожу покрывает заметный слой пота.
Я не виню его, в таких-то условиях. Ужасная турбулентность. Самолет так сильно бросает, что моя задница рискует слететь с кровати.
— Солнышко, — шепчу я.
Он меня не узнает. Уверена, его челюсть заклинило.
Подвинувшись ближе, я осторожно касаюсь его плеча и обнаруживаю, что парень дрожит.
— Эй, — говорю успокаивающим голосом. — Всё в порядке.
В этот момент самолет бросает на несколько футов вниз, словно насмехаясь над моим заявлением, так что в результате его голова откидывается от меня чуть дальше. Кожа Габриэля абсолютно бледная, а его дыхание учащенное.
— Отвали. Блин.
— Не могу, — я придвигаюсь ближе. — Послушай, знаю, ты не хочешь, чтобы я это видела. Но я уже здесь. Позволь мне помочь.
Он втягивает воздух через стиснутые зубы.
— Отвлечение в виде шуток о минете сейчас не сработает.
— Знаю. — Я и правда переживаю о нем. Похоже, парень действительно на грани серьезной панической атаки. — Вот что мы сделаем.
Я отодвигаю одеяло и ползу к нему.
Глаза Габриэля округляются, когда он резко спрашивает:
— Что ты делаешь?
— Обнимашки, — говорю я ему.
Можно сказать, что он становится даже более взволнованным, и, уверена, если бы мог двигаться, то уже отстранился бы.
— Что? Нет.
— Да.
Я устраиваюсь рядом с ним. Боже, а он холодный. Я сажусь. Парень вздыхает с заметным облегчением, но я просто укрываю его ноги и себя одеялом и снова ложусь рядом.
Он ерзает, без толку пытаясь отстраниться, но уже лежит на краю. Дальше двигаться некуда.
— Это очень против правил...
— Ага. Но мы это делаем.
В нормальной ситуации я бы не осмелилась принуждать кого-нибудь к подобному. Но он уже сосредоточился на мне вместо турбулентности, а это шаг в верном направлении. Я опускаюсь щекой ему на бицепс. Мышца твердая, но прямо сейчас вздрагивает.
Он откашливается.
— Я не...
— Ты в шаге от полной потери самоконтроля. Прими истязания телесной неги.
Его руки вздрагивают, когда Габриэль пытается не поднять их, хоть и на самом деле хочет. А затем он сдается и поднимает руку, давая мне возможность устроиться поближе. Победа. Я опускаю голову ему на плечо, оборачивая свое тело вокруг его бока.
Контакт кажется таким приятным. Даже слишком. Потому что, черт побери, от прикосновения к нему — настоящего прикосновения — меня накрывает прилив тепла и удовольствия. Все нервные окончания в моем теле, кажется, воспаляются и требуют внимания. И это столь неправильно в данной ситуации. Я же тут ради помощи бедному мужчине, а не для того, чтобы трахнуть его.