— Софи... Я не...
— Сначала я незрелая, а теперь отвратительная?
— Ты не отвратительная. — Делаю еще шаг к ней. — Я ляпнул необдуманно. Я ревнивый придурок. Не ожидал, что таким стану, но это так.
Подхожу ближе. Если только смогу добраться до Софи, просто удержать ее, все будет в порядке. Должно быть.
Но она выставляет руку, удерживая меня на расстоянии.
— Слушай, сегодня я останусь у Бренны.
Это неправильно. Ей нельзя уходить.
— Тебе стоит остаться.
Горькая улыбка растягивает ее губы.
— Но я не хочу.
Я так тяжело сглатываю, что даже больно.
— Ох.
Блестящий ответ. Чертовски блестящий.
Она издает горловой звук, словно думает о том же самом.
— Как и сказала, в туре я тоже оставаться не хочу.
Я замираю напротив нее.
— Почему?
Больше похоже на мольбу, чем вопрос.
Она беззвучно смеется.
— Господи, ты не можешь быть таким тупым. Ты поставил мне ультиматум. Повзрослеть или убираться из тура. И судя по тому, что я слышала от тебя сегодня вечером, это в любом случае уже неактуально. И знаешь что? Я не хочу взрослеть. Нет, если это означает быть таким холодным циником, как ты, так что я сваливаю.
Она хватает чемодан, который я только сейчас замечаю, и направляется к двери. Мои ноги приросли к полу. Нужно заставить их двигаться, последовать за ней. Я чувствую себя опустошенным и онемевшим. В голове пульсируют сказанные ею злые слова.
— Подожди, — произношу я.
Софи не поворачивается.
— Знаешь, — говорит она, — ты нравишься мне таким, какой есть, с ошибками и все такое. Но ты точно не принимаешь меня такой, какая я есть.
— Это неправда! — Теперь я иду быстрее. Но она уже открывает дверь. — Софи.
Она останавливается, но не смотрит в мою сторону.
— Оставь меня в покое, Габриэль. Сегодня лимит исчерпан. Я больше не могу разговаривать с тобой.
Дать ей пространство. Разве не так должен поступить мужчина, когда женщина просит об этом? Не знаю. Прежде у меня никогда не было женщины, которую я хотел бы назвать своей. Мне кажется так поступать неправильно, но на данный момент я все сделал неправильно. Так что отбрасываю протесты в сторону.
— Хорошо. Спокойной ночи, Софи.
— Прощай.
С тихим щелчком дверь закрывается, и я остаюсь один.
Софи
Только доберись до двери. Только покинь комнату, а потом сможешь сорваться.
Он позволил мне уйти с мягким пожеланием доброй ночи. Словно не разрывал меня на части снова и снова.
Будто не сказал Джулс, что я вылетела. Без первого класса на этот раз? Тогда пошел ты и твои билеты в первый класс.
Рыдание пытается вырваться на свободу, но усилием воли я удерживаю его. Ноги несут меня дальше по коридору, но тело пульсирует от ужасной, тупой боли. Он уволил меня? А потом вел себя так, будто все произошло по моей вине?
Стоило бросить ему это в лицо. Но мне так больно, я так шокирована. Не знаю, что сказать. Не могу трезво рассуждать. Я думала, он меня любит. По правде, он никогда этого не говорил, но каждый взгляд, каждое действие... Это любовь. Должна была быть.
И все же я снова здесь, на втором месте для мужчины. Не то чтобы в этот раз не было тревожных звоночков. Я знала, что Габриэль поставил группу на первое место. Но надеялась, что для меня найдется место на той же ступеньке пьедестала.
Добираюсь до комнаты Бренны. Когда стучу в дверь, костяшки пальцев кажутся хрупкими.
Едва она открывает, я начинаю плакать.
— Милая, — произносит она, затягивая меня. — Милая.
Все происходящее извергается из меня, словно рвота. А она держит меня и позволяет всему этому излиться.
— Что он сделал? — кричит она, когда я рассказываю о том, как Габриэль приказал Джулс меня уволить.
— Он сказал ей напомнить о гребаном соглашении о неразглашении, которое я подписала, — грустно говорю я.
— Нет. — Бренна качает головой. — Ни за что. Это не тот мужчина, которого я с тобой видела. Он сходит по тебе с ума, Софи.
Я бы не была в этом так уверена. Судорожно вздыхаю.
— Я слышала его.
Вошла точно вовремя, чтобы услышать этот приказ четко и громко.
— Тебе нужно с ним поговорить. Потому что я не могу поверить в это.
Она провожает меня к стулу, когда я качаю головой.
— Я только что с ним говорила. Сказала, что покидаю тур, и он отпустил меня.
Почему он не пошел следом? Не сказал, что любит? Этого я хочу? Я настолько измотана и устала, что не могу нормально думать. Знаю только то, что мне больно, и я по нему скучаю. Даже когда хочется треснуть по его упрямой, тупой башке, я скучаю по нему. Жизнь — это пустынная дорога, если Габриэля нет рядом.
Ненавижу эту слабость. Влюбленность сродни потере рассудка и тому, что мое сердце целиком распахнуто. Полный отстой.