— Выйти за тебя?
У меня горят щеки.
А он в замешательстве приподнимает брови.
— Я передаю тебе все, что имею, а ты зациклилась на этом?
Потому что остальное не имеет значения. Я никогда не смогу представить себе жизнь, в которой его нет.
— Отвечай на вопрос, Солнышко.
— Да, я хочу это сделать. Как можно скорее, если не трудно. — В его глазах появляется неуверенность. — Если ты, конечно, захочешь.
Я изумленно смотрю на него, слова застревают в горле.
Габриэль тянет манжеты.
— Если нет, то должен предупредить, что для тебя настанут тяжелые времена, если будешь пытаться избавиться от меня. Я могу быть настойчивым, когда хочу чего-то.
Я прижимаю руку к горящей щеке.
— Черт возьми. Я сбита с толку. Ты... это было предложение? Не могу понять.
— Черт возьми, — бормочет он, краснея. — Я же говорил, что все испорчу...
Я бросаюсь к нему, обнимаю за шею и целую в губы, чтобы заставить замолчать. Он замирает на секунду, будто слишком удивлен, чтобы реагировать, а затем целует меня в ответ, забирая контроль. Руками он держит мой затылок и поклоняется моему рту, словно я единственная, кто может дать ему воздух.
Ощущения настолько приятные, и я так отчаянно скучала по нему, что начинаю плакать... текут теплые слезы, которые он сцеловывает, шепча слова, ободряюще поглаживая мои щеки подушечками больших пальцев.
Когда мы отрываемся друг от друга, я слабо улыбаюсь ему.
— Ничего ты не испортил, — произношу, проводя рукой по его волосам. — Ты идеальный. Я люблю тебя, Солнышко. Таким, какой ты есть.
Он глубоко вздыхает и прижимается лбом к моему.
— Спасибо, Господи, за это. — Его крепкие пальцы сжимают мои бедра. — Скажи еще раз.
— Я люблю тебя, Габриэль Скотт.
Его довольная улыбка настолько сладкая, что я не могу не поцеловать ее, попробовать.
— Еще раз, — требует он. — Не уверен, что правильно расслышал.
— Я люблю тебя, Габриэль Солнышко Скотт!
Мой крик вызывает пару взглядов и несколько смешков.
Габриэль улыбается как в рождественское утро.
— И я люблю тебя, Софи Болтушка Дарлинг. Больше, чем ты можешь себе представить.
Я осыпаю его поцелуями, потому что он здесь, и он мой.
— Прости, что сбежала. И мне жаль, что не объяснила все правильно. Это причинило тебе боль, а я не хотела обидеть тебя.
— Спасибо, — произносит он между моими атаками на его рот. Но потом удерживает меня на месте, взяв за щеки. — Однако меня раздражает одна вещь. Как ты могла подумать, что я отошлю тебя?— Его взгляд теплеет, но выражение лица становится серьезным. — Ты моя жизнь, Болтушка. В ней нет радости без тебя.
Милый мужчина. Оставляю его навсегда.
— Я боялась, — признаюсь с содроганием. — Боялась, что ты значишь для меня больше, чем я — для тебя. Я рассуждала не совсем здраво.
— Как и все мы.
Со вздохом я целую его бровь, щеку, повсюду, куда, могу дотянуться.
— Почему, если мы так хороши в разговорах, настолько дерьмовы в спорах?
Потому что есть разница между нашими спорами и тем, когда мы действительно злимся. Мне не нужно объяснять это Габриэлю. По его веселому взгляду я вижу, что он прекрасно меня понимает.
Он кусает меня за мочку уха.
— Может, потому что ненавидим ссориться и рассыпаемся на кусочки, когда пытаемся. Честно говоря, я бы остаток жизни предпочел носить костюмы из полиэстера, чем снова ссориться с тобой.
Я задыхаюсь.
— Даже не шути про полиэстер!
Он усмехается напротив моей кожи, звук посылает мурашки по всему телу.
Но потом снова ворчит:
— И из всех мест в мире ты едешь в Австралию?
Вина скручивает мой желудок. Я была такой дурой, когда решила сбежать.
— Мне нужно было прочистить голову.
— Прочистить голову — значит, прогуляться. А не ехать на другую сторону планеты. — Габриэль смотрит на меня с подозрением, но выражение его лица слишком счастливое и довольное, чтобы он мог выразить свою подозрительность в полной мере. — Я начинаю думать, что ты хотела меня наказать.
— Я уже была на пути из самолета, чтобы найти тебя, Солнышко. Потому что быть вдалеке от тебя — настоящее испытание. — И это абсолютная правда. — Так что переосмысли свои слова.
Пока он с сомнением мурлычет, я проскальзываю рукой вниз по его телу и беру член в руку. Сдавленный вздох заставляет меня усмехнуться.
— Кроме того, — произношу я, слегка сжимая его. — У меня есть способы получше, чтобы тебя мучить.
Он кладет руку поверх моей.
— Веди себя хорошо, Дарлинг.
Но не убирает мою руку.
Я чувствую, как под пальцами член увеличивается.