— Чувак. Не о чем тут шутить. Ты покойник.
— Скотти нужно расслабиться. И тебе тоже.
— У него есть все права надрать тебе зад, — Киллиан машет бутылкой в сторону Джакса. — Ты нарушил первый закон мужской дружбы, мистер Ходячий Мертвец.
Джакс хмурится.
— Да ладно.
— Ага, — добавляет Уип, смеясь.
Даже Рай качает головой.
— Ты же не знал? Кто подставил тебя, рассказав Скотти об этой истории?
Джакс садится ровнее.
— Бренна всё ему вывалила.
Рай издает звук, будто пришел в ужас.
— Это подло. Даже для Бренны.
— Эх, — вздыхает Джакс, потирая затылок. — Думаю, он отчитывал ее за что-то.
— Очевидно, чувак сыграл с огнем, — заявляет Рай.
— Верно.
— Что за, черт побери, первое правило мужского кодекса? — перебиваю я.
Киллиан делает глоток пива перед тем, как ответить:
— Никогда не посягай на территорию своего друга.
— Территорию, — повторяю я. — Говорите, как какие-то кобели.
— Соф, — торжественно произносит Уип, — когда дело касается парней и секса, мы все кобели.
— Верно, — добавляет Рай.
— Я не захожу на территорию Габриэля, не желая его злить.
Кажется, никто мне не верит.
Темные глаза Киллиана мерцают весельем.
— Ты — единственная, кому он позволяет называть себя Габриэлем.
— Дерьмо, — говорит Джакс, вздрагивая. — Ты прав. Я упустил это.
— Значит, ты слепой, — Уип похлопывает Джакса по животу. — Чувак, он увидел ее первым. Это как крикнуть...
— Если ты скажешь «чур», — перебивает Либби, — у меня начнется рвотный позыв.
Киллиан смеется и обнимает ее.
— Ой, дорогая, никаких рвотных позывов без моей помощи.
На это у нас всех начинаются рвотные позывы.
— И все же, — говорит Джакс, когда ребята успокаиваются. — Откуда мне было знать? Ради бога, мы же говорим о Скотти.
— И что в этом странного? — чувствую себя вынужденной спросить.
— Ему не свойственно... гм... причащаться, — говорит Рай, пожимая плечами.
— Причащаться? — я бросаю взгляд на ребят.
— Трахаться со всеми вокруг, — поясняет Киллиан. — Он вроде монаха.
Уип кивает.
— Когда кто-нибудь в последний раз видел его с женщиной?
— Гребаную вечность тому назад. — Рай вздрагивает, будто данная мысль его ужасает. — Если он и занимается с кем-то сексом, то держит это в тайне.
У меня ужасно скручивает живот. Не хочу думать о Габриэле с другими женщинами. И на самом деле, мне не нравится то, что парни обсуждают его сексуальную жизнь, или ее отсутствие. Габриэль — гордый мужчина, он возненавидел бы данный разговор.
— Нам не стоит говорить о нем вот так.
— Ты права, — отвечает Киллиан. — Не сомневаюсь, что прямо сейчас у Скотти обострилось чутье.
— Нам не стоит говорит о нем, — настаивает уверенно Либби, — потому что это грубо и не наше дело.
Я знала, что мне понравится эта женщина.
Киллиан целует ее в щеку.
— Ты права, Либс, — он бросает на Джакса предупреждающий взгляд. — Спи теперь с одним открытым глазом, мужик.
— Он в другом автобусе, — ворчит Джакс.
— Ты кажешься обеспокоенным, — говорю я. Признаю, от этого мой внутренний ребенок получает удовольствие.
Джакс самокритично улыбается.
— Маленький хорошо известный факт, дорогая, Скотти-бой до чертиков полон решимости. Я видел, как он вынуждал мужиков вдвое больше него рыдать и звать мамочку от одного комбо-удара ноги и кулака. Чертова легенда боев голыми руками...
Киллиан громко откашливается и слегка качает головой.
Но я уже будто идущий по следу пес.
— Постой, кто-кто?
— Крепкий хладнокровный засранец, — говорит Рай. — Но ты не слышала от нас ни слова об этом. Серьезно, он может надрать нам всем задницы... ага, больше ни слова о Скотти, ладно?
Он смеется, произнося это, но у меня такое чувство, будто парень и правда не хочет, чтобы Габриэль выяснил, что я слышала о его драках. Я могу это уважать. Что не спасает меня от размышлений о его крепком теле, мускулах, что бугрятся под обтягивающими футболками. Вот как он их заработал? Как боец? Не могу представить, как он в гневе дерется с кем-то, но контролируемый бой? Это я могу представить, и от этого становлюсь по странному мрачной.
Ребята переходят к другой теме, но я не могу прекратить выглядывать в окно. Там лишь тьма и мерцание света фар случайных авто. Где-то за нами Габриэль один в своем автобусе. Я отлично знаю, что он так хочет, но мне все равно обидно за него. Изолированный от друзей, и почему? Почему он скрывается? Одиноко ли ему?
Ненавижу эту участь для него. Желание быть с ним такое сильное, что я представляю, как прыгаю из окна и каким-то образом приземляюсь на его автобус в духе супер-герл. Нет, Чудо-женщины. Так я могла бы связать его своим лассо, когда он начнет протестовать против моего вторжения в его крепость одиночества.