Милана удивленно посмотрела на свои босые ступни, а потом перевела взгляд на Дмитрия:
— Я действительно хочу развить человеческую сторону, но не физическую, а скорее духовную.
— Можешь мне не верить, — заметил Дмитрий, — но внутреннее состояние человека во многом зависит от физического. Ты не замечала, что когда человек болен, то его легче вывести из душевного равновесия?
— Замечала, но я мало разбираюсь в вопросах физического состояния тел, — посетовала Милана.
Дмитрий был полон решимости.
— Значит, настала пора это исправить. Как ты собираешься вернуть мне способность ходить, если сама этого делать не умеешь? — спросил он и весело рассмеялся, заметив, как девушка пугливо подобрала пальцы ног. — Не волнуйся, у тебя все получится. Я даже завидую тебе, ведь это так прекрасно — чувствовать под своими ногами твердую почву.
— И у тебя получится, — отозвалась Милана, — вот увидишь! — И она улыбнулась в ответ, показав задорные ямочки на щечках.
Дмитрию почудилось, будто от одного вида этого прекрасного зрелища у него кровь прилила к лицу.
— Скажи, а у тебя есть удобная обувь? — спросил он, чтобы побороть неловкость.
— Нет, — призналась Милана, — она мне не была нужна.
— Ничего, раздобудем, — заметил Дмитрий.
Помахал рукой и поехал в сторону поселения.
— Я обязательно приду вечером, — крикнул он на прощанье.
— Хорошо, — смущенно прошептала Милана ему вслед.
Дмитрий, как и обещал, появился на капище, едва солнечный диск стал клониться к закату. В руках он держал пару мягких кожаных туфель для Миланы. Уж чего-чего, а определить нужный размер на глаз Селиванов умел как никто другой. Будь то женская обувь или иные части дамского туалета.
Милана примеряла обновку, и Дмитрий повел ее по полю, указывая, как правильно распределять вес тела и куда лучше ступать.
— И про осанку не забывай, — покрикивал он, — походка девушки — ее козырь!
Больше часа Милана терпеливо выполняла указания Дмитрия, шагая по прогретой за день земле. Когда же ее силы были на исходе, «учитель» сам предложил ей передохнуть.
— Ты умница, — похвалил ее Дмитрий. — Теперь можешь немного расслабиться.
Милана буквально рухнула на землю. С тоской посмотрела она назад, на далекие стены храма.
Дмитрий заметил этот взгляд.
— Справишься.
— Мне в змеином обличье будет легче преодолеть расстояние, — умоляюще произнесла Милана.
— Нет, — коротко отрезал Дмитрий. — И тебе меня не разжалобить. Ты же обещала не принимать другое обличье, помнишь?
— Ты можешь пойти первым, — предложила Милана. — Тогда тебе не придется меня видеть.
— Не хитри, — предупредил ее Дмитрий. — Уговор есть уговор: ты помогаешь мне, а я — тебе.
— Ладно, — сдалась неудачливая бегунья, и устало растянулась на траве.
Дмитрий долго смотрел на нее и про себя отмечал, как прелестно выглядят светлые волосы, разметавшиеся по траве, и как высоко вздымается ее грудь придыхании.
«Надеюсь, ты не забыл, что она змея, к тому же о-о-очень старая», — ехидно заметил его внутренний голос.
«Помню! — ответил сам себе Селиванов, — как и то, что ее человеческому облику нет и двадцати».
Боясь спугнуть деву, Дмитрий перенес свое тело с коляски на землю и подкатился к теплому, пышущему юностью стану Миланы. Его нижняя половина не почувствовала разницы, но верхняя-то по-прежнему была жива и ощутила произошедшую перемену в полной мере.
Дмитрий задался вопросом: можно ли испытывать страсть, не будучи физически готовым ее удовлетворить? Что, если существует нечто большее, чем стремление получить разрядку, возносящую на вершину блаженства и тут же безжалостно сбрасывающую вниз, в пучину эгоизма и самолюбия. Может ли желание подарить радость другому заставить забыть о личном удовольствии. Или это лишь способ возвыситься в собственных глазах?
«Попробую!» — рискнул Дмитрий.
Догадываясь, что усталые ножки полубогини в любой момент могут обернуться змеиным хвостом, он не отважился к ним притронуться. Едва ощутимо, без нажима Дмитрий переместил свою руку на плоский девичий живот и замер, ожидая ответной реакции.
Милана не стряхнула с себя ладонь, захватившую в плен ее чрево — она плотнее сомкнула веки и притворилась спящей.
Дмитрий довольно улыбнулся. Его рука проделала путь от живота к подбородку красавицы. На первый раз обошла вниманием горделиво вздымающиеся холмики грудей. Нежно обхватила длинную лебединую шею, заставив Милану запрокинуть голову.