— Теперь становись на колени у ног и возьми ее за руки, — вновь распорядилась Веста.
Милана вцепилась в ладони Дмитрия, обретая уверенность и опору. Повитуха расположила ее ступни на бедрах будущего отца и велела тужиться.
Держась за руки Дмитрия, Милана напряглась изо всех сил и с победным кличем вытолкнула из своего чрева головку малыша.
Набрала полную грудь воздуха. Напряглась еще раз. И крохотное тельце выскользнуло в руки Весты.
Счастливая мать откинулась назад, блаженно вздохнула.
— Умница, девочка, — похвалила ее повитуха. — Осталось совсем немного. Давай, деточка, последний раз, постарайся.
Милана выгнулась в дугу и извергла из себя послед, тут же завернутый в белую простыню.
Веста довольно улыбнулась, вырвала с головы матери длинный светлый волос и перевязала им пуповину.
Дмитрию вручили вымытый дочиста топор, которым он рассек канатик, связывающий мать и дитя.
— А ну, скидывай с себя рубаху! — распорядилась Веста.
Дмитрий недоуменно воззрился на повитуху.
— Зачем?..
— Делай, что сказано, волхв! — гаркнула Веста. — Тут я командую.
Дмитрий поспешно стянул с себя больничную робу и передал ее повитухе. Веста почитала над ней заговор, а потом завернула в нее малыша.
— Пущай привыкает к родительскому запаху.
Над Миланой вовсю суетились женщины — обмыли ее, обтерли травяными настойками. Переодели в свежую рубаху.
Дмитрий сиротливо стоял возле ног нареченной, поглядывая на сверток в руках повитухи: малыш нетерпеливо дрыгал ножками и громогласно сообщал миру о своем появлении в яви.
— Не стой истуканом, — сказала радостному отцу одна из помощниц повитухи.
Она вручила Дмитрию завернутый в ткань послед и наставила:
— Поди, закопай его возле храма. Да посади на том месте молодой дубок: чтобы мальчик рос таким же крепким и здоровым.
Оглядываясь на Милану, Дмитрий вышел из бани. Не удержался и легонечко толкнул босой ногой мирно спящего домового.
— Ты почто безобразничаешь?! — взвился тот, проявляя лик.
— Хватит дрыхнуть, пойдем, разомнемся, — предложил Дмитрий.
— У дедушки ножки слабенькие, — запричитал домовой. — Вот если бы ты понес старичка — тады другой разговор.
— Запрыгивай, — предложил Дмитрий, указывая на свои плечи. — Смотри не царапайся: знаю я тебя.
С удивительной проворностью домовой запрыгнул на волхва, обвил его шею мягким боком. Дмитрий совершенно не ощутил тяжести, только смутное тепло, шарфом укрывшее плечи.
— А чего один не пошел, боишься? — осведомился где-то над ухом счастливого отца голос домового.
— Я этих ваших премудростей не знаю, — ответил Дмитрий. — Еще сделаю не так, как надо.
— Чего тут знать-то? — удивился домовой. — Закопаешь послед, да посадишь над ним сосенку — вот и вся нехитра.
— Женщины велели дуб, — возразил Дмитрий.
— Много ведают енти бабы, — фыркнул старичок. — Чай не кажный день они внучков самого Велеса принимают.
Следуя подсказкам домового, Дмитрий на совесть исполнил задание. Стоило ему полить молодую сосенку, как древо стало расти, ежесекундно увеличиваясь в размерах.
— Да не удивляйся ты, — предупредил опешившего волхва домовой. — Это сам Дед помогает, али не чуешь его присутствия?!
Дмитрий внимательно прислушался к себе, потом к окружающему миру: на его левое плечо опустилась тяжелая, могучая рука. Волхв подпрыгнул, обернулся — но не рассмотрел Велеса.
— Ничего, — успокоил его домовой. — Вот примешь Имя, тогда и получится.
Обратный путь Дмитрий запомнил плохо — слишком много событий выпало на его долю за один день.
Прикинувшись абсолютно немощным, домовой не очень-то вежливо попросил заскочить в дом к Безгневу. Дмитрий высадил своего попутчика на облюбованную им полку и спросил:
— В прошлый раз, когда ты мне явился, едва не случилось непоправимое. А что сейчас, снова ждать беды?
— Вот ты наивный, человечек, — отозвался домовой. — Сам припомни: к добру я являлся али к худу.
Плюнув в прямом и переносном смысле на проказливого старикашку, Дмитрий заторопился в баню.
— Постой-ка, — остановил его голос домового. — Ты енто… кады своим домишкой обзаведешься, меня к себе забери.
— С чего бы вдруг?! — возмутился Дмитрий.
— Я счастье в дом несу, — льстиво заметил шкодник. — А без хозяйки мне никак нельзя — загибну.
— Что-то я пока не видел от тебя особого счастья, — возразил Дмитрий.
— Нет худа без добра, — ворчливо рассудил домовой. — Так что, примешь?