— А как звать-величать покойницу-то?
— Иноземцева Наталья Прохоровна, в девичестве Шуйская тридцати четырех лет, девочка Алена четырнадцати годков от роду, сын двенадцати полных лет, зовут Андрей. — После этих слов градоначальник широко заулыбался и с явной подковыркой продолжил: — Так что Егоровна, свой «левольверт» можешь оставить дома. Пакуй баулы и спокойно садись в поезд, никто на твою девичью честь покушаться не станет.
— Все вы мужики без исключения охальники. — Егоровна, наморщила крючковатый нос, показушно изобразила обиду на лице.
— Прости старого дурака, коль обидел, — тут же повинился отставной полковник, — мы военные — народ простой, бывало ляпнешь, что-нибудь эдакое, а тебе тут же перчатку в физию и орут «к барьеру, сударь!».
— Да ладно, — махнула сухенькой ладошкой пожилая дама, — и вовсе ты меня не обидел. — Пожалуй, мне пора, еще в два дома заглянуть по знахарской надобности, а дело к вечеру. Тебе, Владислав Терентьевич, не хворать. Выполняй всё, что я там тебе прописала на листочке. И спасибо, успокоил. Значица, знатные рода промеж собой воюют.
— Не сомневайся, Василиса Егоровна, простых людей, вроде нас, их дела не касаются даже в том случае, коль из пушек и ружей палить и огонь с моланьями метать друг в дружку станут. Перед началом баталии всех непричастных предупредят и выдворят за пределы зоны предстоящих боевых действий, а коль какой ущерб движимому или недвижимому имуществу мирных граждан случится, непременно возместят.
Глава 4
Замах и воздетый над головой тяжеленный колун устремляется к стоящему на массивной колоде березовому кругляшу. Результат, к моему великому сожалению, получился не тот, какой бы я хотел. То ли глазомер подвел, то ли рука дрогнула и тупое лезвие слегка поменяло угол во время соприкосновения с древесиной. Вопреки моему желанию, инструмент для колки дров вместо того, чтобы расколоть поленце, как-то неправильно ударил по плоскости среза. Как результат чертово топорище вырвало из слабых детских ручонок. Колун полетел в одну сторону, полешко в другую, я, слава Богу, отправился в противоположном от этих двух предметов направлении. Если конкретно — поимел жесткую посадку на пятую точку. Сижу, смотрю то на полено, то на орудие нелегкого труда заготовителя дров и радуюсь, что не оттяпал себе что-нибудь нужное.
Преодолев волнение, нашел в себе силы перебраться с холодной земли на деревянную колоду. Продолжаю пялиться на неподатливый колун. Если с лопатой во время снегоуборочных работ мне худо-бедно удаётся прийти к консенсусу, эта железяка с деревянной ручкой никак не желает поддаваться моему безграничному детскому обаянию. Из десятка попыток наколоть круглых березовых чурбачков на дрова, одна непременно заканчивается полным фиаско вроде только что произошедшего. Пожалуй, с колуном нужно быть поосторожнее, я все-таки не взрослый мужик, а малолетний пацан. К тому же, сознание сорокашестилетнего мужчины пока с великим трудом приживается в теле ребенка.
Я стараюсь. Расчищаю двор от снега по утрам (если таковой выпадает за ночь), таскаю воду с недалекого родника, пока что с помощью коромысла и по половине ведер, занимаюсь пробежками (если легкую трусцу с моментальной одышкой можно назвать бегом), ну и тяжести всякие тягаю, точнее, пытаюсь поднимать. Даже торчащий горизонтально на приемлемой высоте сук одиноко стоящей березы приспособил под турник, вот только подтянуться на нем пока не получается. Повишу недолго на перекладине, как сопля на носу, подрыгаю всем своим хилым тельцем и обессиленный соскакиваю. Впрочем, у меня и достижения имеются: вон колун поднимаю, от земли отжимаюсь аж три раза. Кто-то ехидно ухмыльнется: «ха, три раза, нашел чем удивить!». А по мне, так самый настоящий прорыв — еще месяц назад, я едва мог сползти с кровати, чтобы самостоятельно посетить уборную, тогда ни о каких отжиманиях речи не могло идти. А теперь, я хоть слаб и немощен, но уж не до такой степени. В сон постоянно не тянет, вместо упаднических настроений появилась вера в собственные силы, а вместе с ней и в светлое будущее для одного попаданца в альтернативную реальность моего прежнего мира.