Дэниел посмотрел на девочку. Маленькая, хрупкая, волосы спутанные и жутко грязные. Ее старшая сестра смотрела на него с сомнением и презрением. И глаза у нее сейчас были цвета грозовой тучи. Да нет, им, конечно же, нужна помощь! Их не стоит бояться. И в точности как тогда, когда он попытался защитить несчастного ягненка от брата этой девушки, он, сопротивляясь предостерегающим воплям своего внутреннего голоса, но не в силах сопротивляться желанию помочь тем, кто попал в беду, решительно подошел к девочке, присел возле нее на корточки, и его лицо оказалось на одном уровне с ее грязной мордашкой.
– Ты разве реку не любишь? – спросил он.
Она оскалилась и зарычала.
– А ты знаешь, что там водятся рыбки лунного цвета?
Она невольно разжала стиснутые кулачки.
– А еще там есть раковины, которые шепчут голосом моря.
Она чуть наклонила голову набок и от удивления раскрыла рот.
– Ну и ладно. – Дэниел встал и пожал плечами: – Если они тебе не интересны, то пусть в речке и остаются.
Девочка вопросительно посмотрела на старшую сестру и подергала ее за руку.
– Вообще-то мы могли бы просто взглянуть на них, – сказала та. – Если, конечно, ты хочешь.
Все вместе они подошли к воде, и Дэниел, сняв башмаки и носки, осторожно перебрался с камня на камень чуть дальше от берега и низко наклонился над водой. Обернувшись, он увидел, что они обе так и остались стоять на берегу, и окликнул девочку:
– Эй, иди-ка скорей сюда! Вон уже одна рыбка плывет. Шагай смелей, здесь тебе и по щиколотку не будет.
– Подожди, сейчас я к тебе приду, – сказала девушка. Ее сестренка так и осталась на берегу.
Когда она оказалась рядом, Дэниел осторожно коснулся ее руки. Она изумленно на него глянула, а он указал ей пальцем на маленькую рыбку, вьющуюся возле ее лодыжек. И она вдруг так обрадовалась, словно он показал ей в речке настоящую луну.
– Ты разве никогда раньше рыбок не видела? – спросил он.
Она покачала головой:
– Мы не любим воду.
Он не стал расспрашивать ее о причине этого. Море и река, как известно, способны и поддерживать жизнь, и разрушать ее; они дают людям пищу, но и плату за это берут жизнями тех рыбаков, что эту пищу добывают, плавая по водам, или тех женщин, что тонут, всего лишь стирая в речке белье. Ведь большинство крестьян плавать не умеют, да и сам Дэниел осмеливался плавать только в тихих речных заводях.
– Не бойся, здесь совершенно безопасно, – на всякий случай сказал он.
Ее улыбка была неожиданной и яркой, точно блеснувший луч солнца. И в ней не чувствовалось ни капли обмана.
– Иди сюда, Энни, – сказала она. – Иди, лохматка.
Девочка зашлепала по воде, полоща в ней подол юбчонки.
– Вот, одна есть, – сказал Дэниел, приседая и шаря рукой по илистому дну. – Смотри-ка.
Поймав рыбку, он выпрямился, и девочка подошла к нему. Она наклонилась так низко, что ее длинные волосы упали на поверхность воды и тихонько на ней покачивались. На раскрытой ладони Дэниела трепетала, пытаясь улизнуть, маленькая рыбка.
– Как это ты ее поймал? – с восхищением выдохнула девочка. – Значит, это и есть лунная рыбка?
Он засмеялся:
– Это… в общем, да. Такое у нее название, ничуть не хуже любого другого. Но теперь нам придется ее отпустить. Поможешь мне поймать еще одну? Смотри внимательней.
Девочка медленно поворачивалась в воде, опустив туда руки по плечи и почти касаясь лицом речной поверхности. Дэниел быстро глянул на девушку, стоявшую рядом.
– Вообще-то волосы у нее уже мокрые, – сказал он.
И девушка принялась набирать горстями воду и осторожно поливать ею волосы сестренки. Почувствовав это, девочка нахмурилась и оттолкнула ее руки.
– А вот и еще одна, – постарался отвлечь ее Дэниел. – Смотри-ка! Хочешь сама ее подержать?
Девочка, невольно окунув лицо в воду, подняла голову. Вода грязными ручейками стекала по ее мордашке. Дэниел опустил рыбку в ее протянутые ручонки и улыбнулся, потому что малышка прямо-таки застонала от восторга. Она вряд ли выглядела бы более счастливой, если б он положил ей в руки медовую коврижку.
– Ну что, дело сделано? – спросил он у ее сестры. Та кивнула. Он взял руки девочки в свои, и они вместе выпустили рыбку в воду. Теперь малышка уже промокла насквозь и вся дрожала.