Письмо мгновенно покрылось коркой инея, а потом и льда. Снорре раскрошил его в руке и бросил осколки в воду. "Видимо, сказывается зов предков, - хмыкнул он. - Недаром отец родился в холоде Бурых гор на землях гномов".
Он, конечно, уже давно решился принять предложение давнего друга Торчина. После того, как он перебрался в столицу, волхв только и занимался просьбами горожан об урожае, излечении от болезней, успехах на брачном ложе или о любовных приворотах. Ничем из этого он как не любил заниматься, так и не умел, разве что научился врачевать некоторые недуги. Основой его индивидуального обучения в Игмешской школе, в которой он провёл без малого шесть лет, были работа над обострением всех чувств (и только с обострением зрения он не справился), психосенсорика и умение говорить с духами и существами тонкого мира, а также работа над стихией холода и стужи. Именно эти качества, по мнению Совета Чернокнижников, были заложены в Снорре с рождения. И Снорре, действительно, был одним из немногих, кто мог бы, при некотором везении, приручить духа, а уж заморозить предмет за считанные секунды ему не составляло труда.
Итак, решено! Попрощавшись с кёльнершей и оставив ей на чай пол дуката, он легко зашагал в сторону дома готовиться к скорому отъезду.
***
Солнце стояло в зените, что для путника южного Левэра почти всегда было в тягость. Холмистые долины постепенно начали сменяться полями, засеянными пшеницей и кукурузой. Иногда навстречу шла повозка или небольшая группа рабочих. Они искоса посматривали на незнакомца в тёмно-синем лёгком льняном кафтане. И хотя путник приветливо улыбался, большинство крестьян, утомленные работой в жаркий полуденный день, в ответ только щурились от солнца и тихо между собой переговаривались.
Всадник не торопясь подъехал к женщинам и, чуть нагнувшись с коня, произнес: "Богатого урожая! Не подскажете путнику, где мне сыскать хозяина здешней мельницы - Гуно Манчака?"
Женщины, прикрывая глаза ладонью от ярких лучей, с интересом смотрели на путника. "Холеный. Явно из столицы", - думали они.
- И вам здрасьте, господин. Водязый то наш? Как не знать Гуно. Он на самой окраине Зориц живет в доме. К самой мельнице пристроен дом то. Да там его и сыщите, господин, не потеряетесь. Отседова до конца поля доскачете, потом налево и по тропинке до забора красного. Оттуда уж и шум - водица шумит, услыхать можно. Там мельница, значит, на берегу Бравки.
- Спасибо, барышни, - всадник тряхнул каштановой шевелюрой и так же не спеша поскакал в сторону, куда указывали работницы.
Спустя пятнадцать минут он и вправду услышал шум реки и работающей вдали водяной мельницы. Основное деревянное здание мельницы возвышалось в два этажа. К нему был пристроен небольшой бревенчатый жилой дом мельника с одной стороны и просторный крытый сарай на сваях, в котором размещались возы и лошади помольцев, с другой. Вокруг густо рос ивняк и ольха, бросая на часть постройки приятную тень.
Мельница стояла у самого порога реки. До порога Бравка текла размеренно, а после уже начинала петлять, завихряясь на поворотах и белея барашками на обтёсанных временем валунах.
Дверь открыли почти сразу.
- Доброго дня, хозяин! Меня зовут Снорре. Вам должно было прийти письмо от достопочтенного Торчина дэ Лилля о моем прибытии и о приезде еще троих моих спутников.
Мельник улыбнулся и впустил внутрь.
- Здравствуйте, господин волхв. Конечно-конечно. Входите. Я уж всё подготовил. Вам постелил на втором этаже мельницы. Место тёплое, чистое, не беспокойтесь. Остальным в сарае на чердаке. Меня зовут Гуно Манчак.
Гуно оказался высоченным широкоплечим мужчиной лет ближе к пятидесяти. Гордой прямой осанкой, седыми коротко стрижеными волосами и бородой он явно должен был выделяться из общей массы местных селян. Чуть горбатый нос и крупные, пропорциональные черты лица придавали ему вид близкий к старцам-друидам, о которых рассказывала Снорре в детстве его бабка. Но все же он не был щупловат и костляв как все уважающие себя старцы, а наоборот, видно было, что мельник силён и здоров. Широкие плечи его еле входили в дверной проём приземистой хаты.
- Вы наверно проголодались с дороги. А я вас ждал. Уже и рыбку пожарил с лепёшками. Там умывальник, а если в уборную, то из хаты и направо.
Снорре, действительно, слишком устал от многочасового пути и поэтому решил не тревожить Гуно долгими расспросами. Они спокойно перекусили почти в молчании. Видно было, что мельник немного смущается столичного гостя, да ещё и настоящего ученого волхва, к которым люди всегда относились с особым уважением, если вообще доводилось их видеть. Гуно с любопытством посматривал на улыбчивого молодого человека и даже немного с недоверием подмечал его простые привычки собирать по тарелке коркой хлеба остатки рыбьего жира или чертыхаться, когда он чуть не подавился костью. "Эко, совсем как наш", - думал он.
Снорре объяснил хозяину, что ему придется остаться максимум на три ночи. Завтра или послезавтра должны подъехать его спутники, а на четвертую ночь он никого уже ждать не будет. Дело не терпело отлагательств. Торчин торопил.
Оставшиеся полдня Снорре гулял по деревне, стараясь подметить всё, что могло выбиться за рамки обыденной сельской жизни. Под вечер он вернулся ни с чем, но в хорошем настроении. Деревня жила своими заботами, и вид пасущихся коров, кудахтающих кур и бегающих за ними ребятишек был как-то по-особенному приятен. Тем не менее, часть домов пустовали, как будто их совсем недавно покинули. Особенно бросалось в глаза, как заросли травой и сорняками сады вокруг покинутых изб.
Постепенно вечерело. Снорре и Гуно уже немного освоились, попривыкли друг к другу и быстро перешли на ты. После ужина они взяли по дымящейся чашке с мятой и вышли их хаты. Дойдя до того места, где река с порога шумно обрывалась вниз метра на полтора, они присели на деревянный настил и свесили ноги над речным потоком.
- Так что с вашей деревней не так, Гуно? Не вижу особых бедствий.