Волхв осторожно зажег лучину, поднял руку и вгляделся в ночного гостя. Тот тоже, наконец, протёр глаза и уставился на Снорре, обсыпанного мукой с ног до головы. Прошли секунды.
- Я - Ратко Гой... А ты должно быть ебанутый волхв. - выдавил гость и протянул руку для рукопожатия.
Снорре ничего не оставалось, как молча встретить протянутую пятерню.
Облачко муки взвилось от крепкого рукопожатия двух мужчин.
***
- Кто это у Вас так гогочет в избе? - любопытная Злата, зашедшая, как обычно, с утра за мукой, покосилась в сторону дома.
- Это гости мои. С недельку назад гонцы самого городничего из столицы приезжали, просили разместить этих следопытов. Да и монетой не обидели... Ведуницу искать идут. Может и найдут, а, Злата?
Женщина попыталась скрыть пробуждающееся любопытство.
- А мне почём знать? Коли голова есть на плечах, так с помощью Семиликих и найти можно. Только я тебе вот что скажу, Гуно. Если даже её найдешь, то без колдовства-то не одолеть, иначе она морок наведёт, ооой-йооо! Костей не соберём потом по болотам.
- Да есть тут один...Хм-хм, - закашлялся Гуно. - Всё хочет моего мельничного приручить, да что-то, хм-хм, силёнок что-ли маловато.
Мельник помог взвалить мешок с мукой на повозку Златы и стукнул широкой ладонью по крупу лошади: "Но! Пошла!" Злата заулыбалась и помахала ему на прощанье рукой.
На Гуно давно поглядывали как на завидного жениха. Конечно, он был уже не молод, зато держал себя в потрясающей форме и вёл хозяйство стабильно - хлеб и рыба в доме всегда были. Однако, после того, как ушла жена и исчезла дочь, Гуно в деревню особо не заглядывал. Жил уединённо, хотя и не был угрюм или озлоблен на мир.
Мельник проводил повозку взглядом и вернулся в дом. Там всё еще ржали Снорре и Ратко, вспоминая вчерашний случай. Ратко особо веселился.
- Не, Снорре, я говорю ему: "Мельник, ты мне скажи, где волхв разместился? Я хоть отчитаюсь, что прибыл". А он мне спросонья в сторону мельницы машет рукой-то "там, мол, иди".
Гуно, проходя мимо, проворчал в их сторону.
- Да мне рази упомнить было, что там господин Снорре задумал. Я уже третий сон видел, когда Вы пожаловали.
- Ладно, Гуно, не твоя вина, - Снорре поднес ко рту горячую чашку со сбитнем. - Мы всё уладили. Видать не судьба мне твоего мельничного заарканить.
Волхв вздохнул и добавил.
- И вообще мы же с тобой на "ты" перешли. Давай без "господина".
На этом они решили закрыть тему духов и, пока доедали завтрак, больше болтали о житейских пустяках. Осталось дождаться ещё двоих, и на это у охотников на ведьму была пара дней. На рассвете четвёртых суток путники решили, как бы не сложились обстоятельства, отправляться в путь. Вскоре к мельнику была доставлена депеша от Торчина. Он торопил экспедицию вперёд, отмечая, что в столице становится неспокойно. Нел с Верховным Титулом удалились из столицы в загородную резиденцию Верховного, и уже вот как неделю оттуда нет вестей. Сенат до резиденции не пускали. Это было не что иное, как очередной знак ослабления реальной власти сенаторов. В письме Торчин выражал беспокойство, что в стране грядут перемены в верхах власти и как предлог, чтобы сместить его с поста мэра, могут воспользоваться отсутствием результатов миссии.
Снорре решил расспросить Ратко о ситуации в столице, и тот подтвердил волнения в верхах власти и напряженность в городе. Сокх уже давно добрался туда и теперь разъедал низы общества, а городские дружинники, следящие за порядком, ничего не могли предпринять, потому что источник наркотика не был известен. Всё что знала разведка - это, что искать его надо на юге, в Савошских топях или на юго-востоке в лесах эльфийской Ливеллии.
На второй день ближе к вечеру прибыл Яробуд Ретивый. Голубоглазый, широкоплечий блондин. Он был примерно того же роста, что и Снорре - чуть выше среднего, но в ширину и по массе мускулатуры ему не было равных. Видимо, поэтому он приволок с собой лабрис - тяжеленный двусторонний боевой топор, которым богатырь орудовал как пушинкой. Весь вечер Снорре с удовольствием следил как Яробуд и Ратко тренируются на лужайке у реки, недалеко от мельницы. Сам же он решил ограничиться получасом упражнений, безуспешно пытаясь всё это время отбиваться от лабриса Яробуда и двух кописов Ратко - изогнутых небольших мечей около семидесяти сантиметров длиной. Бой на мечах не был его коньком, и он это знал, но послушать советы настоящих рубак было действительно полезно. По тому, что наблюдал Снорре, было видно как невероятно быстр Ратко. Немного сутулый, с чёрными слипшимися волосами до плеч, Ратко удивительно ловко уворачивался от мощных рубящих ударов Ретивого. Блондин уже начинал злиться. Весь в поту, он всё больше и больше вкладывал силы в свои, уже перестающие быть такими уж "тренировочными", удары, но никак не мог настигнуть воина из Изыхской Стыни. Ратко, не смотря на свой высокий рост, - а был он почти на голову выше Снорре и Яробуда, - пружинистыми шагами, иногда даже перекатами через голову, уходил от свистящего лабриса и уже два раза плашмя легонько касался лезвием своих кописов сначала плеча, потом и шеи раскрасневшегося Яробуда. И да, как и рассказывал Торчин дэ Лилль, Гой бился, не моргая и даже не щуря глаза. Он как будто ни секунды не терял даром, рассчитывал каждое движение. Каждый взмах руки, поворот тела или неудобное положение ступней противника он видел и старался использовать для контратаки. Его стиль боя можно было бы назвать сверхатакующим, если бы ни большое количество обманных движений и уходов в полузащиту, из которой он опять атаковал.
В конце концов, совсем обессилевший Яробуд плюхнулся на землю и вытер пот, обильно стекающий со лба.
- Хорошь, Ратко. Уффф... Не помню, чтобы меня так кто-то уделывал.
Ратко Гой только усмехнулся, крутанул мечами в воздухе и молниеносным движением загнал их в ножны за плечами. Шмыгнул своим большим, немного горбатым носом и завязал растрепавшиеся пакли в хвост синей лентой с орнаментом.