Gusarova
Ведунья. Проклятая любовь
1. Особняк в Гиблово
— Слышь, Настён, Скопидомова-то убили! — ткнул Настю в джинсовую ягодицу антенной от рации Серёга.
Как и большинство охранников торгового центра «Яхонт», Баянов никогда не отличался чувством такта. Но с Настей дружил, даже частенько предоставлял служебную комнату для чаепития после работы. Там у Насти была собственная чашка с собакой, а также пакетированный «Гринфилд», молоко и горка разномастных печенек в пластиковой коробке. Печеньки, мармелад и прочие ништяки покупал Серёга, поэтому Настя прощала ему некоторые вольности в общении.
— А? Чего? — Настя вынырнула из аквариума и покачнулась на стремянке.
— Не улети! — Серёга придержал стремянку толстым указательным пальцем. — Влада Скопидомова грохнули, в машине у подъезда прям. Башку кто-то прострелил, с крыши или еще откуда. Он даже высадиться не успел.
— Тьфу! — Настя, на секунду задумавшись, ху из Скопидомов, выдала вердикт: — Да и хер с ним. Потеря потерь. Как жить теперь, не знаю.
— Так-то да, — Серёга почесал рацией за ухом. — Одним вором меньше. Только зря он этот особняк себе купил. Очень зря.
Настя вздохнула. Про новопреставленного Влада Скопидомова она знала гораздо меньше, чем про сам район Гиблово. Только то, что в прошлом году известный бизнесмен решил устроить рабочую резиденцию на месте бывшего краеведческого музея. «Гибловым просто так место не назовут!» — гласили интернеты и все до единого издания желтой балясненской прессы. Настя желтую прессу и сомнительные статьи не читала, в отличие от Серёги, но его болтовню приходилось слушать поневоле. Пока сольешь-зальешь аквариум, пока просифонишь грунт от рыбьего говна, тут и наберешься всего подряд. Это даже если стараться переключать внимание на журчание потока воды из системы очистки.
— Ща опять про клуб самоубийц будет, да? — запоздало сообразила Настя.
Время близилось к одиннадцати вечера, но между приездом «рано утром до открытия ТЦ» и «поздно вечером после закрытия ТЦ» Настя охотно выбирала второй вариант. Она относилась к категории сов и любила пустые, темные галереи «Яхонта», которые днем бывали полны народа и самых разнообразных шумов. Россказни Серёги в гулком, лишенном обычной иллюминации холле торгового центра могли бы навести жуть на любого, но Настя реагировала на них весьма вяло. Ей больше хотелось отправиться домой и завернуться в одеялко.
— Хошь верь, хошь не верь, твое право, — махнул рацией Серёга. — Только сама помнишь, как месяца два назад в соседнем крыле нарик с четвертого этажа галереи вниз сиганул. Нас со сменой чуть премии не лишили.
Настя поежилась. Тут Серёга не приукрасил. Она как раз должна была ехать в «Яхонт» на обслуживание, но начсмены тормознул: торговый центр оказался закрыт и полон ментов. Потом Настя долго старалась обходить ту галерею, чтобы попасть к аквариуму на первом этаже. Особенно трещину на кафеле, которую оставило тело. Чуть позже кафель заменили, и пробираться мимо стало не так страшно.
— …Да и вообще. Наши в общаге поговаривают, тут самоубийства часты на районе, — затянул любимую песенку Серёга. — По Приглядной улице еще нормально, а на Верхней статистика шкалит. Раз в месяц, а обязательно «героя»¹ на труповозке забирают. Район такой, Анастасия.
— А при чем тут Скопидомов-то? — начала заводиться Настя. — Ну, при чем? Его ж застрелили!
— Так тоже на Верхней! — возразил Серёга. — Еще и у особняка. Зря он его купил.
Особняк графьёв Берзариных считался главной достопримечательностью гибловского района. Изумительной красоты дворец, некогда розового мрамора, но затертый временем, климатом и событиями, величаво выделялся среди окружающих многоэтажных коробочек. Два века назад граф Афанасий Берзарин предпочел отстроиться в отдалении от центра растущей Балясны. Его роскошное имение в лучшие годы собирало цвет столичной знати. Он прославился как большой поклонник античности и передал эту любовь сыну Григорию, известному на всю империю авантюристу и ловеласу. Его закрытые балы скорее напоминали греческие вакханалии — на них гостям позволялось многое. Главным украшением таких сборищ выступали крепостные девушки, изображавшие нимф, и, разумеется, распоясавшиеся дворяне с ними ничего хорошего не творили. Один Неприкаянный ручей неподалеку от дворца знал, сколько бедняжек свели счёты с жизнью по его берегам, сколько новорожденных полуродных младенцев упокоились на дне… Потом эпидемия истландского гриппа выкосила половину Балясны, в том числе фамилию Берзариных целиком, и особняк перешёл городскому муниципалитету. Какое-то время в здании работала психиатрическая больница, а потом решено было устроить музей. Это любой мало-мальски образованный житель Балясны знал из учебников истории и культурологии для восьмого класса. Настя тоже знала, хотя в музее не была ни разу. Она родилась и выросла в другом районе, да и работать в «Яхонте» согласилась только потому, что больше никто из коллег не захотел. Гиблово, вопреки дурной репутации, оказалось местностью цветущей, полной жизни и зелени. Причудливые новостройки облепляли округ, в середине бывшего графского парка обосновался коттеджный поселок, и вслед за «Яхонтом» к Насте как-то плавно попали еще четыре объекта поблизости — все на квартирах. Два морских рыбника, травник и псевдач². Неплохой набор! Любому аквариумисту нравится наличие нескольких точек в шаговой доступности, и Настя полюбила Гиблово. Вот и теперь она, по сложившейся традиции, завершала пятницу последним, самым поздним своим объектом.