Это была первая потеря в ее жизни. Настя всегда чувствовала с бабушкой особую связь и внешне была очень похожа на нее — светлыми волосами, голубыми глазами, круглым лицом и веснушками. То есть, у бабушки к старости они превратились в пигментные пятна, но Настя видела её молодые фотографии — там точно были веснушки. Это бабушка раскармливала её на убой, а потом сама же обзывала «картошкой» и «бубой». Бабушка поддерживала её страсть к живой природе и водила на цветковские пруды — смотреть всякую мелководную мелюзгу. Она подарила Насте первый аквариум с живородками, коридорасами и валлиснерией¹, а потом радовалась выбору профессии любимой внучкой, когда родители в один голос назвали аквариумистику ерундой и блажью. Зачем было учиться на ветеринара, чтобы говно за рыбами убирать?
Софья Михайловна Приблудова. Мама отца. Деда Настя не знала, равно как не знал и Петр Владимирович Приблудов, которому досталась фамилия матери. Таких, как бабушка, теперь стало принято называть сильными женщинами, но во времена её молодости всем женщинам приходилось быть сильными. Революция, потом война. Бабушкиной маме удалось сберечь от новой власти в подвале чужого дома кое-какие вещи и книги. Сейчас они занимали полки в квартире, где обитала Приблудова-младшая. Удалось сохранить и настоящее фамильное сокровище. Ведь свое сокровище может быть у всех фамилий, пусть даже они и звучат так себе… Настя вышла из оцепенения, поняв, что отвлеченные воспоминания о бабушке помогли ей выстоять отпевание. Люди подходили прощаться с телом, Настя снова приблизилась ко гробу, легко коснулась края покрывала и сказала:
— Прощай, Кикус.
Она еще раз выразила соболезнования маме Лене и бабушке Кирилла, обещала им заехать на «девять дней», с тем и покинула церковь. Напиваться на поминках и слушать трындеж о том, каким прекрасным человеком был Кирилл и как рано ушел, Насте не хотелось. К тому же её ждала работа. Она побрела от церкви прочь, когда поняла, что ее осторожно тянут сзади за рукав пальто. Настя обернулась и узнала Катю Хлебородову. Та дружила с ними в институте и была на курсе бойкой и заводной девицей, а её мама — известным врачом-иппологом.
— Насть, как ты? — спросила Катя.
— Нормально.
— А мы Кикусу с собой положили кропалик². В одну из роз засунули. Чтоб ему там было чего пыхнуть на разок.
Настя улыбнулась.
— Хорошая идея. Ему понравится.
— Дурацкая церемония, да? Он сам на себя не похож, — Катя подхватила Настю под руку и потащила к метро. Та поняла, что, во-первых, Катя на неё точно не злится, а во-вторых, лучше бы злилась, поскольку теперь придется слушать её всю дорогу из Камушек.
Дашка ждала на платформе в условленное время. Она сама вызвалась поработать с подругой вместе, благо они были коллегами по фирме. Настя любила Дашку за лёгкость характера и отзывчивость. Её всегда можно было попросить подменить, да и Настя в долгу не оставалась. Помимо аквариумистики они проводили вместе и много свободного времени: обсуждали в кафешках фильмы, покупали шмотки, катались на великах. А сегодня, как когда-то в прошлом — работали в паре. Дашка, как старший и более опытный товарищ, наставляла Настю. Пока та тёрла стенки аквариума, Дашка стригла траву. Она великолепно умела это делать, можно было сказать, что у нее лёгкая рука. Настя знала, теперь растения попрут, как бешеные. От Дашки веяло теплом и позитивом. Говорливая, рыжая, эмоциональная, Дашка умела отвлечь и увлечь. Насте иногда становилось завидно, что она не такая харизматичная, но Дашка была рождена восхищать — в этом сомневаться не приходилось.
— Подай нитку, — командовала Дашка. — Теперь пинцет. Не этот, длиннее. И нитриболл³. С тобой завтра-послезавтра поездить по точкам?
— Завтра давай, а в пятницу я сама уж, — рассудила Настя, памятуя, что по пятницам у Дашки загород в другом направлении от Гиблово.
— Хорошо. Держи куст. Я у тебя возьму мелких эхов⁴, а то они все равно не вырастут в тени.
— Да, Даш, бери всех деток.
— Что в выходные делать будешь? Закатим?
— Закатим, если погода не подведёт, — согласилась Настя.
Монотонное журчание воды успокаивало, растворяло печаль. Мимо глаз сновали живыми драгоценными камешками неоны, вишневые барбусы и тернеции, крупная креветка-фильтратор присела на лист эха и растопырила ножки, лакомясь вкусной взвесью, шипастый сомик-прилипала скоблил корягу. Покачивал веточками роголистник, коричневая криптокорина пускала корневища, блики ламп бежали по дну аквариума, как золотые нити. Работа всегда была лучшим средством от хандры, и Насте никогда не надоедало его принимать.