30 ноября 1857 года.
Опять склочная баба, тёща моя, приставала со свадьбой! Сказал, женюсь, когда Грунька от бремени разрешится! Не хозяин ли Григорий Берзарин слову своему?
29 декабря 1857 года.
Под Новый год навел сухоту на кое-кого по личной просьбе кое-кого. Кое-кто успешно издох, кое-кто мне уплатил кругленькое. Ничего выдающегося, но доволен. Ай-да Григорий, пёсин сын!
7 февраля 1858 года.
Аграфена разродилась девкой. Отобрал перстень, выгнал вон на мороз. Расстроен. Должен был родиться сын.» Вот мерзавец!
— А? — встрепенулась Настя и тут заметила, что к ним очень тихо подсел Памятов.
Старичок решил не перебивать Валеру. Он сидел и слушал его с горящими восторгом глазами.
— Мерзавец, говорю! — объяснил Зорин. — Сволочь этот мой предок, сказать нечего!
— Эт точно, — согласился Серёга. — Дальше давай.
— Кхм.
«8 февраля 1858 года.
Аграфена с перстнем сотворила неладное. Беру его — силы будто меньше. И будто от меня она уходит через него. Не возьму в толк, в чём тут дело. Пробовал ветром стать — не случилось. Духи разлетелись, в голове мутно. Пролежал целый день. Не легчает. Прокляла, видать, ведьма.
10 февраля 1858 года.
Пришла сама, без ребёнка. Выглядела иссохшей старухой, ясно прокляла, стерва. Ярилась, угрожала, страшное говорила. Скверно мне, сам был зол. Не было мочи развеять её, пришлось приказать дядькам расстрелять и у ручья схоронить. Перстень выбросил в ручей. Чую, погибель моя близка.
15 февраля 1858 года.
Горю. Душу будто черти жрут. Видится тятя, увещевает, кличет».
Всё.
Зорин проморгался и потёр лицо.
— Жесть, — констатировал Серёга. — Просто жесть.
— Ага, — пришибленно согласилась Настя. — Теперь я понимаю Аграфену.
— Друзья мои, это невероятно, — подал голос Михаил Ильич. — Вы открыли новые страницы биографии Берзариных! Я в неоплатном долгу перед вами. Валерий, могу смело сказать, вы абсолютно точно обладаете силами своего рода!
— Я польщен… — крайне мрачно пробормотал Зорин. — Только откуда я взялся? Если первенцем Григория стала дочь?
— Вот именно! — заметил Памятов. — Я предполагаю, что у последнего графа, а он имел множество романов, до Аграфены родился наследник, о котором он не ведал! И, скорее всего, в Невгороде. Графья частенько бывали у тамошней знати!
— Значит, я прямой потомок, — нахмурился Валера. — Михаил Ильич, у нас, у Зориных, только мальчики рождались. По одному. И всё. И… Теперь я знаю, что у меня за наследственность. Насть, как думаешь?
Приблудова хмуро кивнула и добавила:
— А я знаю, почему нам достался перстень. И… многое другое.
— Валерий! — позвал Зорина смотритель музея. — Я бы хотел вам кое-что отдать. Это бесценные вещи, но они всегда принадлежали Берзариным. Возьмите с пожеланием успехов!
И он протянул Зорину связку очень старых книг.
— Не уверен, что здесь всё. Но примите в дар.
— Спасибо.
Они распрощались со старичком-профессором и покинули его гостеприимный дом. Все трое были под впечатлением от прочитанного.
— Эх, — решил Валера разрушить оторопь друзей. — Я-то думал, что он мне мешочек графского золота даст.
Он плаксиво скривился, глядя на книги.
— Ага. И диадему подгонит, — добавила Настя. — Скажи спасибо, что нас вообще впустили, да еще и фолиантов насовали. И если ты такой граф, то возьми и наколдуй себе золота, а не попрошайничай.
— Ах ты так? — надулся Валера и вдруг нацелил пальцы на Настины джинсы: — а ну, расти жопища, расти!
Та аж подпрыгнула.
— Эй ты, ащеул¹!
Валера заржал, как конь, и Приблудова бросилась на него в желании приструнить. Зорин подпрыгнул так, будто собрался обратиться ветром и улетучиться, но Настя ухватила его за воротник пальто. Его задорно улыбающаяся рожа была очень близко, и по ней почему-то хотелось то ли въехать кулаком, то ли провести губами.
— Ребят, хорош! — с ноткой ревности в голосе осадил их Серёга. Настя мгновенно образумилась и отпустила Валеру. — Настён, я, вообще, хотел предложить тебе покататься перед работой. Ты же сегодня к нам?
Баянов колко глянул на Валеру, тот потупился и почесал нос. Приблудова положила ладонь на плечо Серёги и улыбнулась.
— Что? На мотоцикле? Я ни разу не ездила.
— Я взял тебе второй шлем и куртку. Пока погода балует, надо пользоваться!
Настя кивнула и позволила одеть себя в экипировку. Серёга усадил её позади себя, завёл белый «Сузуки» и повёз Настю по району. Он набрал обороты, Настя запищала и еле подавила острое желание спрыгнуть. Ребята оставили далеко позади и размеренно идущего по дороге Валеру со связкой книг, и берзаринский парк. Настя даже мельком подумала — вот бы Аграфена увидела её такой — весёлой, влюбленной, восседающей на белом коне с прекрасным принцем! От растущей скорости жёлтые деревья на улицах слились в единое полотно. Поток ледяного осеннего воздуха хлестал в шлем, обнимал плечи, тогда, как Настя крепко обнимала за талию Баянова. Он вёл мотоцикл очень резво и уверенно. Приблудовой было непривычно вот так полностью, безрассудно довериться кому бы то ни было, но сейчас об этом не хотелось думать. Хотелось жить, любить и наслаждаться стремительным полетом на белой птице. Настя ощущала себя ведьмой, поймавшей ветер.