– Вы чокнутые, – именно это заявление шерифа заставляет федерала отогнать размышления и выпрямиться. – Оба, Стайлз, чокнутые. Будь он лет на пять постарше, я бы сейчас тебя пинал в сторону спальни. Не обижай больше мальчика, ладно?
Ладно. Стайлз постарается. Постарается не быть самым отвратительным человеком в жизни юного Хейла. Постарается не страдать из-за СДВГ и побочек длительного приёма альфа-метилфениэтиламинов. Постарается быть паинькой. Не страдать от кошмаров и мигрени. А ещё – обязательно бросит пить, курить и надеяться. Последнее – опционально.
На этот раз Хейл намеренно идёт куда громче, чтобы дать Стилински возможность сделать вид, что всё в полном порядке. Как благородно.
– Ну что, - Стайлз поднимается и довольно натянуто улыбается, – Пойдём поищем твоего дядю?
Отвечать юноша не торопится и первым выскакивает из тёплого дома в кусающийся снежный хоровод. Потому что агент всё ещё пойдёт следом, и оборотень это прекрасно знает.
========== Часть 2. Глава 2. ==========
Нет никакой возможности куда-нибудь выехать, снег приобретает масштаб чрезвычайного происшествия, да и людей на улице не наблюдается. Вместо любимого джипа – огромный пушистый сугроб. Они только раскапывать его будут часа три как минимум. Стайлз натягивает капюшон толстовки на голову и старается спрятаться за поднятым воротником куртки. Дерек стоит рядом с ним, тоже разглядывает пустынную улицу, но он в целом куда лучше переносит непогоду.
– Ты хочешь дойти до дома пешком? Я сомневаюсь, что у нас это получится, – высказывается агент. Ему кажется вполне логичным, что тащиться в лес на своих двоих в такой буран - это изощрённый способ причинения страданий. В основном, конечно, для самого Стайлза.
– Нам в другую сторону, – Хейл первым покидает устойчивые доски крыльца и смело проваливается в сугроб почти по колено. Его это не смущает, и он уверенно направляется в ту сторону, где раньше была дорога.
Оказывается, у Питера есть квартира в центре. А ещё в центре куда удобнее идти, потому что горожане внезапно решили прогуляться и значительно утоптали тротуары. Стилински то и дело скользит в своих кроссовках даже по утоптанному и уже грязному снегу. Может, Дерек и не специально, но точно со зла. Передвигаться хотя бы на такси до сих пор не вариант, и теперь агент точно знает, где всё население города - оно стоит в пробках и непрерывно сигналит, потому что снег идёт, а работа по его уборке - нет.
В супермаркете, куда Стайлз затягивает Дерека, чтобы в очередной раз проиграть своей вредной привычке, народ экстренно запасается товарами первой необходимости. Очередь едва движется. Стилински сосредоточенно пролистывает ленту местных новостей, пока не натыкается на прогноз погоды. Прекращения снегопада не ожидается. За ближайшие дни в округе выпадет рекордное за пятьдесят лет количество осадков. И точно не ожидается потепления в их отношениях, как будто Стайлзу мало было всего остального. Он сует телефон обратно в карман. Ему некуда деть взгляд, и приходится посмотреть на слишком спокойного Дерека.
Хейл стоит достаточно близко, чтобы, наклонившись к Стилински, ровным голосом поинтересоваться:
– Так мы в отношениях, агент? – как будто сейчас самое время и место для этого вопроса. Спасибо, что хотя бы не в полный голос. Стайлз выдыхает и ещё немного продвигается вперёд.
– В межличностных. Деловых.
– Как сухо звучит, – усмехается Дерек. Довольно предсказуемо усмехается, надо отметить. Стайлзу кажется, что теперь подросток будет постоянно его нервировать. Это станет актом его возмездия. Месть методами душевной акупунктуры. Кажется, фортуна Мечислава выбросила зеро. Раз пятнадцать подряд. Задолжала владельцу казино огромные бабки. Её продали в рабство на Филиппины. Других вариантов, почему в последние дни ему везёт гораздо меньше, чем утопленнику, просто нет.
Ещё четверть часа проходят в молчании. Люди в очереди - толпа без лиц и с почти одинаковыми голосами, различающиеся только цветом одежды, Стайлза не интересует. Подросток оставляет на ленте две упаковки «Reese’s»*, мужчина добивает чек четырьмя пачками сигарет. Их приходится распихивать по всем карманам, а никотиновый голод гораздо сильнее страха обморозить себе лицо и пальцы.
Надо признаться, у Питера Хейла есть вкус. Многоэтажка, в которой он приобрёл себе жильё выглядит в Бикон Хиллз как кусочек мегаполиса: четырнадцать этажей из стекла и бетона улетают куда-то в стратосферу. Здание даже снег, щедро швыряемый ветром в лица редких прохожих, не трогает, как будто боится испортить величественность восхитительного жилья. Дерек не даёт задержаться и поразглядывать дом подольше.
Пальцы сжимаются на локте и утягивают в парадную. Они проскальзывают в тепло мимо места отсутствующего консьержа, и оборотень сразу тянет спутника к лестнице: мужчина успевает обратить внимание на два лифта с распахнутыми дверьми. Наверняка, опять проделки снегопада.
После четырех мелькнувших этажей лёгкие курильщика начинают мягко намекать, что стоит бежать помедленнее, но возможность упустить куда более выносливого и быстрого подростка заставляет проигнорировать голос разума. На десятый Стилински буквально вползает. Конечно, у чёртового Хейла сраный пентхаус на пятнадцатом. Где бы ему ещё обитать. Возможно, у многих оборотней есть необъяснимая тяга к высоте, но сейчас молодому мужчине хочется, чтобы Питер предпочитал подвалы, пещеры, подземелья, норы или что-то пониже к земле.
Он останавливается между одиннадцатым и двенадцатым, упирается ладонями в колени и пытается не выблевать легкие на чистейшую тёмную плитку. Он довольно хорошо слышит, как спускается обратно Хейл. А потом – ещё и чувствует, когда подросток хватает его за воротник и протаскивает до стены, пока не вжимает в ту.
– Что опять с тобой, агент? Всё твои зависимости?
Ну да. Всё дело, в общем-то, в зависимостях. От таблеток, например, которые последний раз Стилински принял чёрт знает сколько времени назад. Или от алкоголя, который тоже достаточно давно не пил. Или от Дерека. Очень горячего Дерека в распахнутой куртке и с максимально неестественным презрительным выражением лица.
– Я тебя почти ненавижу, – хрипло признаётся Стайлз. Сам не узнает своего голоса. Оборотень ещё что-то хочет ответить. К чёрту его наглую малолетнюю тощую мохнатую задницу. Если агент ещё сможет думать, он обязательно подумает об этом завтра. А пока, пользуясь замешательством и открыв в себе ранее неизвестные резервы сил, мужчина отталкивает от себя Дерека, хватается за чужие плечи и уже в свою очередь ударяет его всей спиной о стену. Хейл только удивлённо выдыхает и скалится. И снова не успевает ничего сказать. А потом не может. Только давится воздухом, когда мужчина целует так, словно это последнее его свершение в жизни.
Стайлза хочется облапать и заставить вжать самого себя в стену ещё сильнее. Срастись. Все его движения – яркими вспышками. Колода цыганских карт в лицо. Он колет щетиной, ледяные пальцы вызывают мурашки одним прикосновением к шее. Дерек подчиняется и плавится. Сердце начинает гнать по артериям электрический ток вместо крови. Он пытается отстраниться, но Хейл притягивает обратно.
– Я тебя тоже. Почти.
Четыре пролёта вверх. Дверь почему-то не заперта. Хейл втаскивает агента в коридор, быстро избавляется от обуви. Они расшвыривают одежду. Снова целуются. Дышать не просто некогда – незачем. Дерек словно становится сверхчеловеком, не нуждающимся ни в чём, кроме ледяного под толстовкой Стилински. Стилински, который, кажется, вообще не ориентируется в темноте квартиры. Там, за панорамными окнами нет ничего, кроме воющей снежной пустоты. Стайлз толкает оборотня в сторону дивана, Дерек как будто заражается неуклюжестью у человека и переворачивает стол. Столешница – вдребезги серебристыми звёздами брызг. Приходится рвануть обратно, в удивительно крепкие объятия перебинтованных рук.