Кто, кроме Питера может раскатывать по Бикон Хиллз на максимально крутой чёрной Камаро? А ему, Стайлзу, очень хочется задать мистеру Хейлу пару вопросов по поводу его племянника. И, если честно, одновременно не хочется. Стилински долетает до двери и замирает перед ней. Конечно, он не слышит шагов: оборотни ходят беззвучно. Тем более, когда видят около своего убежища полицейскую машину.
Дверь распахивается так резко, что Стайлз даже не успевает рассмотреть вошедшего. Пистолет резко ныряет вверх и упирается в хозяина этого лофта. Но уже через секунду мужчина медленно опускает оружие и, чувствуя, что как никогда близок к инсульту, свободной рукой тянется, чтобы ущипнуть себя. Перед ним стоит Дерек. Значительно вытянувшийся и возмужавший, бледный от шока, но всё-таки Дерек. Дерек с лёгкой синевой на щеках - побрился недавно.
Стилински приходит в себя от того, что как идиот ощупывает юношу пальцами. Руки Дерека обнаруживаются где-то на плечах, а табельное Стилински валяется на полу, да и плевать, а Хейл стоит напротив, абсолютно живой и здоровый.
— Пиздец, я думал ты умер, волче, — Стайлзу бы замолчать и сунуть руки в карманы, но он, словно безумец, всё водит ладонями по кожаной куртке. — А ты живой. И здоровый какой… Я тебя искал. Вообще везде искал, куда только не обращался…
Стайлз трещит, трещит и трещит. Дереку совершенно не хочется прерывать его и рассказывать уже о своих чувствах. Или о тех трёх годах, пока он скитался по штатам. Вообще, рассказать можно много о чём. И спросить - тоже. Какого хрена на Стилински полицейская форма? Что вообще у него произошло за три года?
Хейлу кажется, что у него будет ещё очень много времени, чтобы узнать интересующие его подробности. А пока он прерывает Стилински, сцапав его за воротник и притянув к себе. Стайлз замолкает, но не сопротивляется, пока оборотень, по его мнению, откровенно чудит. Склонившийся к нему Дерек безо всякого стеснения принюхивается - чувствуется дыхание на коже. О, про это Мечислав обязательно спросит, но позже.
Когда Хейл заканчивает и чуть отстраняется, мужчина не находит выхода лучше, чем зацепиться за короткие тёмные волосы и поцеловать Дерека. Выходит скомканно и неловко, но бывший агент Бюро не собирается извиняться.
— Не умер, — очень невпопад отзывается оборотень. — Как и ты.
— А я вообще не собирался.
Им так много нужно обсудить, но они всё целуются. В себя Стайлза приводит только вибрация мобильного. Дерек только приподнимает свои невероятные брови, прочитав “Имбецил” в имени контакта. Стилински прижимает на секунду палец к губам, прозрачно намекнув, что пока лучше не спрашивать. Хейл и не собирался. Он поднимает с пола пистолет и отправляет тот обратно в кобуру, а после очень долго ждёт, пока Мечислав наплетёт собеседнику более или менее приличную легенду про то, куда он исчез на два часа.
— Я приеду после смены, — обещает Стайлз, а после тянется за очередным поцелуем. — Только, волче, не смей даже никуда исчезать, слышишь?
Дерек клятвенно обещает сидеть в лофте. И действительно сидит ещё минуты полторы. А потом резко подрывается, когда слышит хлопок водительской двери. Он подскакивает с дивана и бросается за Стилински следом. Ступени сливаются в тёмное месиво. Хейл нагоняет бывшего агента и знаками просит опустить стекло. Когда Стайлз выполняет просьбу, оборотень осторожно кладёт ему на ладонь порядком потрёпанную серебристую зиппо.
Стайлз опаздывает в участок на двадцать минут. Мелисса остаётся без обеда. Хейг выслушивает длиннейшую тираду от шерифа Пэрриша, с тоской глядя на свежезаваренный кофе и свежее печенье. Мечислав улыбается и следит за стрелками часов. Когда ты ждал три года, можно потерпеть ещё немного.
========== Часть 3. I can’t sleep until I feel your touch ==========
— Ты выглядишь слишком счастливым, Мичи, — Хейг складывает руки на груди и явно хочет просверлить дыру между лопатками собирающегося Стилински. Стайлз только бросает на него удивленный взгляд сверху вниз. Он, честно, даже не обращает внимания на откровенную шпильку от коллеги. Мыслями бывший агент совсем не здесь. Совсем не смотрит на распластанного по стулу Хейга, буравящего его тяжёлым взглядом. Совсем не поправляет на себе очередную клетчатую рубашку и совсем не запихивает свободной рукой форму в рюкзак. Мысленно он уже с Дереком, сидит на широкой постели с темными простынями или на стуле, или… Да неважно, где. И в таком состоянии Стайлз просто не может чувствовать злость или раздражение. Как будто напился шампанским, ему весело, а пузырьки просятся наружу.
— Да, слушай, извини за кофемашину, — Стилински убирает пару папок в ящик стола и запирает его, — Так получилось, сам понимаешь, вандалы…
— Да не было там этих пиздюков, — Хейг закидывает ноги на столешницу, взгляд становится всё более холодным и отталкивающим. Отлично. Не хватало только посраться с этим идиотом. Стайлз, выдохнув, опускается на свой собственный стол:
— О’кей, приятель, я знаю, что тебе досталось и от Пэрриша, но…
— Ты занимался своими делами, — Хейг, наверное, и не в курсе, что обрубает себе пути к отступлению. Стайлз только выдыхает: прямо сейчас этот человек кажется ему отожравшейся мерзкой свиньёй, и испачканная в розовой глазури щека только добавляет сходства. — Но любимчику Джорди можно всё.
Он, что… Провоцирует? Помощник шерифа бросает ещё один взгляд на часы и, хлопнув себя по бедру, резко поднимается. Разговор окончен. Рюкзак в одно движение оказывается на плече, а куртка — в руках.
— Знаешь, я не собираюсь с тобой ссориться. Если тебе давно не били лицо, сходи в бар и доебись до байкеров. Хорошей смены.
Наверняка, Хейг хочет ещё что-то сказать, как будто его сраное мнение кому-то действительно важно, но Стилински уверенно покидает офис и уже тянется за ключами от машины, когда замечает загадочный темный силуэт чуть в стороне.
Дерек выглядит максимально мрачным, и Стайлза так и тянет поинтересоваться у парня, что же случилось за те пару часов его отсутствия. А, может, он теперь всегда такой? В глазах что-то поменялось, хотя Стилински и не может сказать ничего конкретного. Может, эта часть Дерека тоже его испугает, как тогда?.. Не хочется даже думать об этом. Хочется спрашивать, спрашивать и спрашивать, но он упорно молчит. Вертит в руках пачку Мальборо, как обычно измятую вкрай, да зажигалку с маяками. Зиппо, которую Дерек, видимо, все три года носил с собой.
Лофт ощущается каким-то странным музеем. В первое посещение Стайлз не чувствовал такой холодной отстраненности пространства – как будто можно только смотреть, а вот присесть на идеально заправленную кровать ни в коем случае нельзя. Он так и замирает посреди помещения, раздумывая, что делать со своей неуместной неловкостью,
(боже, да мы ведь почти потрахались на этой ебейшей простыни из чёрного шёлка у Питера, что сейчас-то не так?)
а Хейл очень просто разряжает обстановку. Его косуха сваливается на низкий столик не как обычная шмотка, а как что-то очень тяжёлое. Под курткой обнаруживается самая базовая из всех базовых серых футболок. Помощник шерифа наверняка в ней даже слегка потеряется, хотя и не бросил свои тренировки. Дерек растекается по дивану и стаскивает ботинки, прежде чем вытянуть ноги. Бесконечно длинные ноги в самых обычных джинсах.
– Мне надо извиниться, - кажется, три года назад Дерек вообще не использовал подобные словесные конструкции. Стайлз не перебивает. Он опускается на столик перед оборотнем, ставит рюкзак на пол. Можно было бы, конечно, сесть рядом или разместиться на одном из стульев, но так удобнее, по мнению Стилински, разговаривать. – Прости меня, Стайлз.
Стайлзу тридцать, но ему «немножечко нехорошо» как пятнадцатилетнему, которого застукали с сигаретой или чем-то поинтереснее. За что Хейл вдруг решил извиниться? Нет, конечно, он выглядит вполне искренним, ему веришь, но… Сраное же «но». Можно ведь просто сказать: Ага, Дерек, о’кей, всё в полном порядке. Давай просто не будем об этом? Мне надо тебе очень многое рассказать.
– Ты о чём? – Стилински не ищет лёгких путей. Да и никогда не искал. Эта декабрьская ночь будет достаточно долгой, чтобы обсудить всё. – Сделал что-то? Просто, ну…