— Нам направо, — на миг оборвав повествование о сложностях, связанных с мощением улиц, бросил стриг мимоходом, и Курт молча свернул вслед за ним.
Интересно, что скажет фон Вегерхоф, если прямо потребовать связи с вышестоящими? Если на минуту принять как истину его служение в Конгрегации, то отсюда проистекает следующий вывод: агент такого уровня и подобной уникальности должен иметь хоть что-то, хоть какое-то средство, дабы в случае надобности быстро снестись с руководством. Если барон Александер фон Вегерхоф и впрямь из числа служителей — а такой вариант допускать приходится — такое средство у него есть наверняка, и он предоставит оное по первому требованию. Если же выкладки, произведенные минувшей ночью, имеют под собою большее основание, то стриг из кожи вывернется, чтобы не оказать ему ни малейшей помощи, что и будет нагляднейшим доказательством справедливости сделанных выводов.
— Прошу, — торжественно объявил тот, когда Курт остановился у первой ступени широкого каменного подъема. — Оплот порядка сего славного града. Имей в виду еще кое-что, — продолжил фон Вегерхоф уже чуть серьезнее, ступив на лестницу первым. — Зная ситуацию, к каковой ты наверняка привык, а оттого и избаловался, хочу предупредить: здешние бюргермайстеры — не то, что в Кельне. Ульмские, как и полагается по закону, избраны на год. И их двое. Как и полагается по закону. Воли у них немного, с прибытием же в эти места поставленного Императором фогта от нее и вовсе мало что осталось, а посему на особенно большую помощь от них не надейся. Кроме того, светские власти Ульма к Конгрегации относятся не столь радушно, и все, на что ты можешь уповать, это расчетливая учтивость. В лучшем случае. И самое главное: нынешние бюргермайстеры — оба полные болваны. Городу на это наплевать, ибо в дела горожан они не мешаются, добра не делают, однако и худа не творят, переизбрание уже на носу, посему никто и не суетится. Говорить тебе надо не с ними. Твоя цель — благоволение канцлера. Это единственный, кто знает свое дело, знает город и горожан. Полагаю, это — оттого, что письмоводитель не избирается на столь короткий срок, а служит многие годы до конца дней своих… Однако, сейчас не станем погружаться в общественно-политические диспуты, — повысил голос стриг, когда Курт поморщился и попытался было возразить. — Иоахим Зальц. Вот кто тебе нужен. Подводя итог сказанному, я бы заметил, что он единственный, имеющий в этом городе истинное влияние и положение — не столько de jure, сколько de facto. Если в данный момент не проводится какое-нибудь сложное судебное заседание, где необходимо наличие нотариуса, он сейчас свободен, а посему, минуя главную залу, мы направимся прямиком в его рабочую комнату. Нет, — удержав Курта за локоть, одернул стриг, когда он двинулся вперед по широкому освещенному коридору. — Не сюда. Этим путем ты попадаешь именно в главную залу; а там, судя по тому, что я слышу, сейчас вовсю идет обсуждение горестной судьбы какого-то нечестного торгаша. Стало быть, народу — не протолкнуться: эти заседания обыкновенно заканчиваются чем-нибудь любопытным вроде запускания подсудимого в воды Донау или изгнания négligé, а то и nu за городские ворота… Сюда.
Не будь рядом фон Вегерхофа, он ни за что бы не подумал отворить маленькую дверцу, с виду ведущую никак не более чем в кладовую; за дверцей, однако, открылся другой коридор, чуть уже, освещенный не факелами, а рядом частых окошек не шире средней бойницы. Стриг шагал вперед уверенно и не задерживаясь подле иных дверей, остающихся по левую руку, не озираясь и не припоминая пути.
— «Деловые связи», ты сказал? — усмехнулся Курт, с некоторым трудом поспевая за его стремительным шагом. — Теперь понимаю, откуда столь тесное знакомство с ульмским канцлером. А ведь, насколько мне известно городское законодательство, местным замковым владетелям запрещается иметь в городе собственность и вмешиваться в торговые дела?
— Собственности в Ульме у меня нет, — возразил тот. — Как я упомянул уже несколько минут назад, мой городской дом арендован. И ни единая буква закона мною преступлена не была.