– Ну, не всегда. День сменяет ночь, а дождь – засуху. Кое-где прошел кровавый град – весь из разрушенных судеб. Вы не видели его по дороге?
– Вы же знаете, я езжу не засматриваясь.
– Ну да, конечно. Хорошо существовать, когда имеешь приличную среду для обитания, приличный мир, но невыносимо трудно, если туда проникают вредные сущности. Вредные идеи, вредные существа. Вот вы – Хитрый Подлый Змей уставился на Сокола – вредный?
Сокол Авужго открыл рот и выдавил:
– Нет. Я хороший.
– А что значит быть хорошим? Что вообще такое есть – хорошо? Хорошо – когда действуют и разрушают, или когда царит бездеятельный порядок?
Авужго почесал нос.
– Да.
– Что «да»? – спросили разом Ничтов и Вор-Юн-Гак.
– Хорошо когда хорошо.
– Хотел бы я знать, – прошипел Хитрый Подлый Змей, – где еще водятся такие совершенные олухи.
– Великий Вор-Юн-Гак, я хотел бы поговорить с Вами о порядке – начал Ничтов. – Видите ли, мне думается, что ваше действие несколько задевает мои интересы.
– Так у вас опять есть интересы? – удивился Вор-Юн-Гак. – А в чем они заключаются?
– Я люблю Пустоту, – сказал Ничтов, – ибо Пустота есть высшая форма порядка.
– Вы полагаете, у меня беспорядок, господин Ничтов? А как же тогда вся та бесконечная энергия, что я вам даю? Разве энергия может быть в беспорядке?
– Я нисколько не умаляю вашего труда, о великий и блистательный Вор-Юн-Гак, просто некоторые миры мне особенно трепетны…
Ничтов говорил долго, растянуто – у него был усталый, глухой и монотонный голос, от которого внутри Вор-Юн-Гака играла и перекатывалась злоба. Но он терпел.
Ведя Взмокин и Зергер не останавливаясь бежали по лабиринтам, вслед за Гониденековым хвостом. Было темно, всюду пахло прелой землею, кое-где торчали острые камни. Дорога петляла; порой Гониденек заворачивал не туда – чудовища, огромные и мелкие, выпрыгивали из тьмы, и Зергеру с Ведей приходилось лупить их. Наконец они попали в кладовую, потом в другую кладовую, в сокровищницу; свежедобытое золото, казалось, еще пахнет руками бедных кладюков. Из сокровищницы Гониденек полез в нору, узкую-преузкую – Ведя и Зергер, несмотря на всю свою худобу, едва протискивались. Веде казалось, что их вот-вот догонят, он тыкался в спину Гониденека и хватал его за хвост. Гониденек ойкал и полз еще быстрее. Зергер не отставал. Нора сжималась, сжималась, сделала изгиб –
Ведя полетел прямо на Гониденека, Зергер – на Ведю.
Белый свет ослепил их. Сразу запахло листвой и свежестью.
– Сказник Щасевный! – пропищало у Веди из-под ног. – Самый настоящий. Хватаем Цветок и мотаем…
На Зергера упала груша.
– Стойте! А как мы узнаем настоящий Цветок?
– Мы это почувствуем! – был уверен Ведя.
– Да, наверное. – согласился Зергер.
Сад поражал своим великолепием. Здесь росли сотни, тысячи растений с цветами, самых разных форм и оттенков, совершенно непохожих друг на друга, но все они казались потрясающе красивыми. Ведя носился по саду, смотрел по сторонам. Внезапно он увидел –
Пять лепетсков разной величины, вместе образующих причудливый узор, напоминающий пламя. Глядя на цветок, внутри чувствовалась необычайная теплота и спокойствие, подлинная гармония. Ведя понял, что цветок этот – тот самый.
– А как его извлечь?
Цветок сидел в горшке, а горшок был втиснут в каменную плиту. Ведя сквозь землю схватился за стенки горшка, стал тянуть, тянуть – горшок трещал, но не поддавался. Зергер тянул Ведю за пояс, Гониденек вертелся под ногами, тоже пытаясь тянуть. Наконец горшок выдрался – глбык!! – и все трое рухнули на пол. С Веди ручьями бежал пот.
–Эх-х! В баню ходить не надо. Батюшки, красота какая! Товарищи, ищем Соколавушку и… Гониденек! Ты куда делся?!
Тот уже сидел на далекой стене, вцепившись в осветительный алмаз.
– Брось сейчас же! Бежать надо!
Алмаз вспыхнул, обжег Гониденеку лапы (он свалился), а потом наполнил сад колючим, злым светом. На свет из щелей стали выползать многочисленные твари.
Мгновение было решительное. Ведя схватил Гониденека за хвост, Зергер –за шиворот; БУМ-М!! – в полу выросла воронка, из нее тоже поползли… Но клубок из трех тел уже выскочил из Сказника.
Тем временем Ничтов все говорил, говорил, говорил, своим тягучим, усталым голос. Вор-Юн-Гаку это жутко наскучило, он со злостью смотрел на Ничтова – и на Авужго. Сокол Авужго был совершенно равнодушен.
– От меня-то вы чего хотите, господин Ничтов?
– От вас – ничего, великий Вор-Юн-Гак; но я желал бы, чтоб в ваших владениях все было благоприлично и благопристойно.
Змей присвистнул: