Кира Измайлова
Ведётся следствие
От автора
Вообще-то, тут должно было красоваться имя человека, вдохновившего меня на эти экзерсисы, и, кстати сказать, соавтора. Однако этот человек пожелал остаться неизвестным, и я, в общем-то, его понимаю… Но, в любом случае, благодарю за это безобразие.
Глава 1. Колье королевы, труп и другие неприятности
На Центральном вокзале царила кутерьма: пёстрая толпа атаковала вагоны третьего класса, на грузовые платформы поднимали нечто, закутанное во много слоёв непромокаемой ткани; чистая публика солидно и неспешно занимала места в вагонах первого и второго классов. Громадный локомотив уже стоял под парами, готовясь к отправлению: Большой Королевский экспресс всегда прибывал и убывал минута в минуту, и ни война, ни что иное не могло помешать его путешествию. Так, во всяком случае, полагали пассажиры, и уверенность эту старательно поддерживали представители Королевской паровозной компании.
Возле грузовых вагонов творилась какая-то суета.
— Сгружайте, — приказывал солидный служащий, и грузчики, пыхтя, брались за некий предмет, занимающий вагон почти целиком.
— Не смейте! — бросался на защиту груза невысокий человечек в чуть великоватом сюртуке. По лицу его сразу можно было опознать камердинера при важной особе. — Господин Сверло-Коптищев не может в дороге без своего рояля!
— Господин Сверло-Коптищев вполне может воспользоваться тем роялем, что стоит в салоне первого класса, — успокаивающе гудел басом служащий компании.
— Никогда! Никогда мой господин не сядет за мерзкий инструмент, невесть как и кем настроенный и созданный руками неизвестных мастеров! — выпятил грудь камердинер, — господин предпочитает…
— Сгружай, — приказал откуда-то сверху еще более густой бас, — именем Кароля.
Рабочие, собравшиеся уже было перекурить, живо встрепенулись и в два приема переправили громоздкий рояль на перрон. Надо сказать, несколько слишком поспешно, и внутри инструмента что-то жалобно зазвенело. Очевидно, теперь роялю уж точно потребовалась бы настройка…
— Что вы себе позволя… — повернулся к обладателю грозного баса камердинер и осёкся.
Над ним возвышался великан в черном френче с орденскими колодками и в юбке в красную клетку, чуть ниже колена длиной. Ухоженная белокурая борода гиганта завитыми кольцами падала на бочкообразную грудь, на голове красовалась лихо сдвинутая набекрень меховая шапка, украшенная хорошо знакомым всем обитателям столицы и не только символом — треугольником с разделенным по горизонтали кругом внутри (нижняя половина круга была красной, в верхней красовалась цифра). Судя по этому знаку (если бы перепуганный камердинер дал себе труд присмотреться и вообще разбирался в подобных вещах), на платформе оказался гвардеец Восьмой роты Красного полка в чине поручика… И, судя по всему, вместе с ним явилась вся рота: толпа угрюмых, рослых, белокурых и светлоглазых, как на подбор мужчин, которых предпочитали обходить стороной даже самые отъявленные забияки. Гардейцев набирали… вернее, покупали у правителя соседней большой северной страны, Беарии, занимавшей большую часть континента, Мит-Тяя Первого. На границе всегда было неспокойно: горные племена не давали покоя мирным купцам, и в итоге соседи объединились и провели совместную усмирительную операцию, увенчавшуюся оглушительным успехом. С тех пор Беария (на чьей стороне в основном и шалили негодяи) исправно поставляла на службу соседу избыток своих воинственных жителей, разумеется, ко взаимной выгоде. Те служили не за страх, а за совесть (воевать они умели отменно и делали это с большим удовольствием), искренне мечтая когда-нибудь собрать своих родственников и служить всем кланом… Некоторым это даже удавалось.
И вот теперь рота гвардейцев отправлялась куда-то по пути следования Большого экспресса, и это не могло не удивлять обывателей.
— Грузись, — приказал подошедший фельдфебель подчиненным и сам поставил на приступку мощную ногу в крепком ботинке, обтянутую уставного цвета шерстяным гетром. Поручик наблюдал за происходящим скучающим взглядом, поглаживая бороду. — Барахло — вон.
— Но… — попытался было пискнуть камердинер (должно быть, это был самый смелый поступок в его жизни), однако его проигнорировали.
— Па-аберегись! — раздалось откуда-то сбоку.
Грузчики, сдержанно ругаясь (сквернословить при гвардейцах было делом опасным — никогда не угадаешь, что именно оскорбит беарийского варвара), заводили на грузовую платформу что-то огромное. Тали жалобно поскрипывали, груз погромыхивал. Под защитного цвета чехлом угадывались очертания парового броневика, а громыхал, должно быть, ротный котёл, подвешенный сзади, — предмет особой заботы и гордости гвардейцев.
Камердинер счел за лучшее ретироваться, не переставая грозить всевозможными карами (начиная от жалобы руководству паровозной компании и заканчивая… впрочем, ничего большего он сделать не мог).
Гвардейцы дисциплинированно погрузились в вагон, бесцеремонно вышвырнув оттуда остатки багажа — чьи-то тюки, чемоданы… (Служащий компании немедленно подозвал помощника — проследить, чтобы имущество пассажиров осталось в целости и сохранности, — а сам отправился в контору, полечить нервы крепкой травяной настойкой, и вряд ли кто осудил бы его за это.) Фельфебель принял рапорт о погрузке, потом лично пересчитал подчиненных (считал он десятками, загибая пальцы; всего набралось пять раз по две руки без двух человек, и это его удовлетворило), доложил поручику, что все на месте, а броневик закреплен как следует, и тоже забрался в вагон…
…Вся эта суматоха не могла не привлечь внимания пассажиров первых классов.
— Ну, как всегда, с шумом и грохотом, — проговорил высокий седой мужчина, не отрываясь от газеты и вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь. Сюртук его и пальто были безупречны и элегантны, крахмальный воротничок подпирал ухоженные пышные бакенбарды, а затянутые в черные перчатки руки могли принадлежать даже представителю королевской семьи.
— Полагаю, погрузить броневик бесшумно за столь короткий промежуток времени было бы затруднительно, — пожала точеными плечиками молодая дама в меховом манто.
Еще один мужчина, невысокий и лысоватый, в ответ только пренебрежительно хмыкнул. Дама посмотрела на него с интересом, ожидая пояснений, но их не последовало.
— Идемте уже по вагонам, уважаемые, — сказал он. — С минуты на минуту отправление.
Не дожидаясь ответа, он прошел, заметно прихрамывая, по платформе к вагонам второго класса и вскоре исчез в чреве Большого Королевского экспресса.
— Идемте и мы, — седой мужчина сложил газету, вынул карманные часы и, щелкнув крышкой, подтвердил: — Да, наш дорогой доктор прав. Чтобы не искать своё купе в спешке, лучше пройти в вагон сейчас же.
Он галантно предложил руку молодой даме и последовал собственному совету. Проводник учтиво поклонился и даже не спросил билета.
Вслед за седовласым направились еще двое — молодой человек изрядного роста, одетый явно в подражание патрону (в этом сомнений не возникало; жаль лишь, воротничок был тесноват, что явно причиняло юноше некоторые неудобства), и другой, постарше, с цепким взглядом очень темных глаз, с дорогим дипломатом, который он не выпускал из рук ни на мгновение.
Основная масса пассажиров уже заняла свои места, двери купе почти не пропускали звуки, поэтому в коридоре было совсем тихо, только возмущался где-то господин Сверло-Коптищев, так жестоко лишенный любимого рояля…
— Вот ваше купе, дорогая Каролина, — произнес седой мужчина. — Искренне надеюсь увидеть вас за ужином во всём блеске.
— Приложу к этому все возможные усилия, — ответила молодая дама, и тяжелая дверь купе отрезала ее от спутников.
— Сюда, уважаемые, — снова поклонился невесть откуда взявшийся проводник. — Прошу…
— Дэвид, зайдите сперва ко мне, — сказал пожилой предводитель этой странной компании. — Или вас тяготит моё общество?
— Никоим образом, господин Бессмертных, — улыбнулся в ответ юноша в тесном воротничке. — Вы ведь грозили за время пути принять у меня зачёт по самостоятельно освоенному материалу.