— Уважение? — с сомнением переспросила киашьярина.
— Конечно! — хмыкнул Рэнд. — Легарды многим тебе обязаны. К тому же за тобой с самого начала признали статус старшей киашьярины, что очень почетно.
Вирена тихо зашипела сквозь зубы, услышав эти слова.
— И ты бы видела лицо мамы! Она орала, как пострадавшая, когда я видел ее в последний раз!
— Ты не говорил, что видел Сарелию, — заметила Вира.
— Это была не самая приятная встреча. Ты же заешь ее… — простонал легард. — Моя мать чаще всего невыносима. И не считается с правилами королевства.
Вира промолчала, не желая высказывать свое мнение по поводу королевы.
Она видела ее всего раз, когда специально ради этого ездила вместе с Рэндаллом в Ррою. Им пришлось некоторое время погоняться за Сарелией по всему северу королевства, чтобы представить ей Виру.
Увидев невестку, королева лишь недружелюбно хмыкнула и с брезгливостью позволила провести рядом с собой несколько минут. Вире тогда не хотелось думать о матери Рэндалла и Кланта плохо, но встреча девушке совершенно не понравилась.
По возвращению в Лесс, киашьярина ничего не сказала мужу, но не могла не обсудить произошедшее хоть с кем‑нибудь. Первым, упомянувшим имя королевы, оказался Клант и, опасаясь обиды блондина, Вира высказала ему наболевшее.
«Ха! Это еще не самое плохое! — ответил ей на это легард. — Наша мать особа очень и очень своеобразная. Она недолюбливает людей, кстати, так что тебе еще повезло. Последние события и то, что стало нам известно о Джеймене, наводят на выводы о причастности Сарелии к Изгнанным, но, думаю, это маловероятно. И, конечно же, сейчас никто не может понять, как так вышло, что отец ради нее пошел против деда. Дед до сих пор в обиде и не желает никого видеть, а мать уже давно не любит отца, как и он ее. Сарелия очень своевольна, нетерпима, себялюбива и взбалмошна. Не обращай на нее внимания!»
Вирена и рада была бы последовать совету Кланта, но как такое возможно, если раз в полгода из разных уголков королевства приходили длинные и пространные письма от королевы, которые бабушка Клео непременно зачитывала, собрав все семейство в своей гостиной. Ее Светлость сдабривала такие моменты порцией собственных замечаний, с которыми все в тайне были согласны, хотя в слух никто и ничего не говорил, чтобы не обижать короля. Эдин старался сдерживаться больше других, не без дрожи подписывая приходящие счета.
На верхнем уровне многое изменилось за эти годы. От лаборатории остались лишь стены. В центре зала соорудили огромное гнездо из магического огня, в котором питирины проводили большую часть дня, прижавшись друг к другу.
Драконы подросли, размером напоминая взрослую кошку, но куда тяжелее. Когда Вира поднималась на верхний уровень, кто‑то из десяти младших обязательно норовил взобраться к ней на колени. Проворнее всего оказывалась голубенькая малышка. Дракончики или сворачивались в клубок, или вытягивались во всю длину, свешивая непомещающийся хвост до самого пола.
Из всех питиринов только старший, синенький, редко спал в общем гнезде. Он даже на общий вылет появлялся редко, всем своим видом показывая, что он уже взрослый. Днем дракон охотился на равнинах недалеко от города, а по вечерам возвращался в Лесс, в гнездо на дальнем краю террасы Виры и Рэнда, где ночевал не глядя на погоду.
Иногда синенький возвращался глубоко за полночь. В такие вечера Вира всегда дожидалась его прилета, сидя на террасе и закутавшись в плед. Дракончик устраивался у нее на коленях, и они вместе смотрели яркие невероятные места, будто придуманные питирином. Затем выходил Рэндалл и уносил Виру в спальню, в тепло, позволяя синенькому большой довольной кошкой шуршать углями в камине.
С возрастом их чешуйки поблекли, став серовато — синими, тускло — зелеными или вовсе окрасились в россыпь черных, серых и коричневых отметин, что позволяло питиринам прятаться в листве или среди камней. Но их называли как и раньше, когда они мало чем отличались от камешков — яиц, из которых вылупились.
Вира и синенький не оставляли попыток разбудить кого‑то еще из дракончиков, но пока все попытки оказывались тщетны.
Готовясь к вечернему вылету, питирины дружно ворчали, обмениваясь прикосновениями, словно обсуждая какой‑то план своим особенным способом общения. Увидев Вирену, дракончики зашумели, позабыв обо всем, наперегонки заковыляли к ней, стремясь оказаться впереди остальных. Киашьярина хихикнула и присела на корточки, позволяя каждому из зверьков коснуться клювом или крылом ее руки и щеки.
Не смотря на жесткие пластинки чешуек и кинжально острые когти, питирины вели себя осторожно, словно боясь причинить девушке вред. Глядя на них сверху, Рэндалл не мог ни улыбнуться, вспомнив, как ему досталось несколько месяцев назад от когтей этих, таких ласковых сейчас малышей.