Король помолчал несколько секунд, плотно сжав губы. Чем старше становились его сыновья, тем сложнее было их контролировать. Рэнд с самого начала был не слишком тактичен с отцовскими чувствами, а теперь и Клант перестал подчиняться приказам.
«Совсем взрослые!»
В свои двести сорок Эдин чувствовал себя уже пожилым, хотя внешне выглядел едва ли старше сорока — сорока пяти человеческих лет. Мать часто журила короля, что он рано перешагнул рубеж, но власть вытягивала из Эдина много сил. В последние годы править стало проще, но он продолжал переживать из‑за редких стычек с перерожденными, происходящими все реже и реже.
По ночам, когда никто не мог его видеть, Эдин спускался в подземелья, чтобы заглянуть в воды Оракула, но древний спутник народа помалкивал, не открывая королю секретов.
— И что же тебе удалось выяснить, сын? — вздохнул король.
— Не больше, чем раньше, но почти в каждом уголке континента мне встречаются странные признаки того, что что‑то происходит. Из не самого достоверного источника я узнал о замышляемых интригах против людских правителей, — ответил легард с набитым ртом. — Это может быть все, что угодно. Даже козни родственников этих князей. Но я склонен верить той девице, что рассказала мне об этом. Там пахнет причастностью кого‑то отсюда, из королевства.
— Это та… про которую ты рассказывал? — догадался Эдин.
— Да, как выяснилось, она из вольных.
— Не удивительно! — кивнул король. — Странно, что мы давно не видели вольных… Видно последние события зацепили и этих легардов.
Клант согласно кивнул.
Скрипнули входные двери, слуги почтительно склонились перед вошедшим.
— А, лорд Трумон! — улыбнулся Эдин, приветствуя легарда.
Вошедший по — свойски устроился напротив Кланта, добродушно глядя на киашьяра. Эдин улыбнулся еще шире, заговорив о делах на востоке, в лэрде Трумона.
Клант исподтишка рассматривал легарда. Он не испытывал к Трумону неприязни, но и не считал этого интригана достойным приемником прежнего лорда. Заметив внимание киашьяра, Трумон прожег Кланта быстрым взглядом карих глаз, напомнив блондину о давнем соперничестве.
Как‑то так вышло, что Трумон всегда с честью заменял высокое происхождение лошадиной долей обаяния. Каждая его ухмылка возвращала Кланта в разговор, произошедший между легардами еще в юности. Тогда киашьяр настолько верил в свое происхождение и власть отца, что предпочитал не иметь дружбы с парнями вроде Трумона, вторыми сыновьями, вряд ли претендующими хоть на какой‑то титул. Тогда‑то легард и заявил Кланту, что тот пожалеет о своем выборе. И оказался прав!
Сделав над собой усилие, Клант улыбнулся легарду. Трумон вновь вернулся к разговору с Эдином, позволив киашьяру свободно выдохнуть.
Через несколько минут король поднялся, собираясь заняться делами, распростился с сыном и лордом, оставив легардов наедине. Клант и Трумон довольно долго сидели молча, делая вид, что полностью поглощены завтраком.
— Знаешь, я хотел кое о ком тебя спросить, — неожиданно промолвил лорд.
— Спрашивай, — милостиво разрешил Клант. — Если я смогу ответить…
— Мне хорошо известно, что ты ее отлично знаешь, — перебил киашьяра Трумон.
— Ее? — вздернул бровь Клант. — С каких это пор ты спрашиваешь меня о знакомых мне легардах?
— Она не легарда, — вдруг широко улыбнулся Трумон. — Это та девица, сестра киашьярины. Эвва?
— Эмма, — хмуро поправил блондин, вгрызаясь в тост с маслом.
— Да, точно! Ты не знаешь, куда она подевалась? — небрежно спросил Трумон. — На празднестве мы так мило… пообщались, а потом она куда‑то пропала… Мне показалось, что мы приглянулись друг другу… Для этого было слишком много признаков… Достаточно красноречивых… — Трумон с довольной миной взмахивал рукой, недоговаривая половину фраз.
Клант приказал себе не злиться, но получалось слабо.
— У Эммы магическая практика.
— Зачем такой милой девчонке практика? — удивился Трумон. — Ты что, злишься?
Киашьяр глубоко вздохнул и допил кофе одним глотком, постаравшись подавить эмоции, но рассерженный взгляд о многом сказал сидящему напротив легарду.
— Если тебя так это раздражает, то почему ты сам… — с деланным сочувствием начал было Трумон.
— Не понимаю о чем ты, — проскрежетал Клант как смог спокойнее.
«Эмма и этот выскочка?» — вертелась мысль в голове блондина.
— Ну, как знаешь! — хмыкнул напоследок Трумон, встал и с хохотом удалился.
Стоило дверям захлопнуться, как в стену над головами слуг впечатался медный кофейник, расплескав остатки гущи по светлым обоям.