Вечером следующего дня я отправился в разведку к ближайшим домам в селе. Через два дома увидел скопление мужчин с большими бородами, которые пели что — то заунывное и протяжное, раскачиваясь при этом ритмично из стороны в сторону, как наш домашний мятник в часах. Говорили и пели они на гортанном непонятном мне языке, чем очень меня напугали. Затем, стоявшие в центре стали, мелко перебирая ногами, бегать по кругу. Это развеселило меня, и я тоже решил побегать с ними по кругу. К бегающим по кругу дедушкам стали присоединяться остальные присутствующие, и вскоре по кругу бегали все. Но когда они разом завыли и перешли на рысь я очень испугался, и что есть силы побежал домой к маме. Взахлеб рассказал ей увиденное мной у соседнего дома и спросил, кто они и что делают. Говорил я на осетинском, и мама, видя мой испуг и волнение, взяла меня на руки и стала спокойно объяснять, что это плохие дяденьки, и что мне больше подходить к ним не надо. И тут я рассмешил ее, спросив, могут ли они покусать меня или затоптать ногами. Мама объяснила, что кусаться они навряд ли будут, но вот близко подходить к ним нельзя, иначе они меня могут не заметить, и кто- нибудь наступит мне на ногу или собьет с ног. Я пообещал больше к ним не подходить и пошел во двор играть с Адамом. Через год меня перевели в старшую группу, а моего брата — в подготовительное отделение. Тимура стали готовить к школе: он изучал буквы и цифры до десяти, а мама потихоньку начала его учить читать. Мне же все это было неинтересно, и я продолжал играть с игрушками в старшей группе. Все же мама иногда показывала мне какие- то буквы и громко произносила значение того или иного звука. Через год и меня перевели в подготовительную группу, и со мной тоже занималась строгая тетенька — «методист», ее все воспитательницы побаивались и за глаза звали Екатерина «Методьевна». Вначале мы изучали звуки, а затем из двух звуков составляли слоги, и громко их произносили, отрабатывая правильное произношение. Дома мама повторяла со мной заданное и выученное днем в детском саду, закрепляя его у меня в памяти. Очень скоро я научился считать до десяти и читать по слогам. Помню, как мама долго и терпеливо обучала меня правописанию, но старательно выводимые мной буквы будто нарочно ложились в разные стороны, и линии были неровные, как если бы они дрожали от холода.
Когда я пошел в первый класс средней школы в Шатое и проучился месяца четыре, мы неожиданно переехали жить в Ведено, где отец работал в прокуратуре. Ведено был районным центром, и треть населения проживала в двух- и трехэтажных корпусах, а по окраинам располагались дома частного сектора. Дом, который предоставили нашей семье, располагался прямо у кромки леса, а рядом проходили туристские маршруты. Поэтому мимо нашего дома часто шли шумные группы туристов с рюкзаками в направлении леса и дальше в горы. В основном это были веселые молодые ребята и девушки — студенты из грозненских среднетехнических и высших учебных заведений.
Однажды утром мы с братом стояли у дома и провожали очередную туристическую группу, когда неожиданно к нам подошли двое ребят и заговорили с нами на осетинском. Мы удивились и обрадовались. Эти двое были студентами Грозненского нефтяного института, они не меньше нашего были удивлены встрече с маленькими земляками. Однако худшее было впереди, когда наши земляки- туристы, не спрашивая разрешения у наших родителей и старшего инструктора, усадили нас верхом на плечи и понесли с собой в горы. После пяти часов похода объявили привал, все побежали собирать землянику, кизил, боярышник, дикую грушу и облепиху. Старший инструктор и его добровольные помощники, быстро собрав сухие сучья и ветки, разожгли костер и скоро на углях стали готовить шашлыки. Чтобы завоевать их расположение и благосклонность, я начал читать им стихи — «Федорино горе» и «Мойдодыр». Над моим выступлением они очень громко смеялись, что даже одна растроганная туристка полезла ко мне целоваться. Жаренное мясо мы с братом заслужили. Поход был дневной — без ночевки, и вечером они вернулись обратно в Ведено. Помню, как отец сильно ругался с руководителем туристической группы, а когда узнал, кто непосредственные виновники нашего «похищения», отвел их в сторону и перешел на родной язык. Студенты как могли, оправдывались, а мама плакала, прижимая меня к себе — уставший брат стоял молча рядом. Оказывается, нас уже с утра объявили в розыск и начали искать по всем заброшенным и злачным местам Ведено, пока одна местная жительница не сказала маме, что видела нас на руках у туристов, направляющихся в горы…