Спасибо. Я думаю, тени Оруэлла и Хаксли имеют основания быть довольными; одна книга вышла 25 лет назад, другая немного более 40. При тридцати тысячах новых названий, выходящих ежегодно, трудно вспомнить даже бестселлеры 5- или 10-летней давности. И тем не менее эти две книги и сейчас свежи, и сейчас оказывают влияние. Каждая из них заставляет нас думать, и мрачные предупреждения, заключенные в них, даже более настоятельны теперь, чем когда они были опубликованы.
И обе общепризнаны как настоящая английская литература.
И обе — подлинная, научная фантастика.
Что такое научная фантастика?
Это не пророчество. Несмотря на бесконечный список предметов, появившихся в научной фантастике прежде, чем они стали физической реальностью, — радиолокация, подводные лодки, телевидение, автомобили, танки, летательные аппараты, космические корабли, спутники связи, пересадка органов, гигантские счетные машины, атомные бомбы, атомная энергия — назовите сами, что хотите, — научная фантастика не пророчество.
Она и не чистая фантазия[1] — хотя невежественные в науке критики часто затрудняются отделить одну от другой. Я не принимаю фантазию; я получаю от нее удовольствие и иногда сам пишу ее. Но фантазия — не научная фантастика
Научная фантастика — это реалистическая литература.
Аналогично — не художественной литературой являются направленные в будущее так называемые "сценарии", исходящие от Гудзоновского института, Римского клуба и корпорации Рэнд. Они отталкиваются от существующего мира и пытаются экстраполировать возможности нашей будущей истории.
Они задают себе вопрос типа: "Что будет, если…?". Что будет, если дюжина или около этого менее устойчивых наций получит атомное оружие? Что будет, если мы потеряем Панамский канал? Что будет, если кто-нибудь изобретет Машину Судного дня и она попадет в руки безумного диктатора типа Гитлера? Что будет, если мы окажемся отрезаны от нефти Ближнего Востока? Что будет, если Китай и Россия нанесут удар друг по другу?
Эти футурологи работают группами, используя компьютеры и много других вспомогательных средств.
Серьезный писатель, научный фантаст, должен пробовать делать подобные же вещи, но вместо того, чтобы представлять из себя команду политологов, военных экспертов, физиков, психологов и демографов, он должен сделать это один… а затем преобразовать свой сценарий в произведение, которое будет развлекать читателя — тысячи читателей, — иначе он потерпит неудачу, как бы логически безупречно он ни экстраполировал настоящее в будущее.
Научная фантастика обладает одним преимуществом над всеми другими формами литературы; это единственная ветвь литературы, которая хоть пытается иметь дело с действительными проблемами нашего быстро меняющегося и опасного мира.
Все другие ветви даже на пробуют. В этом сложном мире наука, научный метод и результаты применения научного метода стоят в центре всего того, что делает род человеческим, и того, куда мы идем. Если мы взорвем себя, мы сделаем это с помощью неправильного применения науки; если мы сумеем избежать того, чтобы взорвать себя, мы сделаем это благодаря разумному применению науки. Научная фантастика — единственная форма художественной литературы, принимающая во внимание эту главную силу нашей жизни и нашего будущего. Другие формы литературы, если они вообще замечают науку, попросту сожалеют о ней — подход, очень модный в атмосфере антиинтеллектуализма наших дней. Но мы никогда не выйдем из хаоса, в котором мы находимся, просто ломая руки.
Robert Heinlein "Channel Markers".
Первая публикация: "Analog Science Fiction", январь 1974 г.
Отрывок опубликован на русском языке в журнале "Измерения", N 1 за 1991.
Переводчик не указан