По мере того как беда проникала в лица моряков, некоторые из них стали напоминать чудовищ из их воображения. Их налитые кровью глаза выпучились. Зубы выпали, как и волосы. Их дыхание источало то, что один из спутников Байрона назвал нездоровым зловонием, как будто смерть уже настигла их. Хрящи, скреплявшие их тела, казалось, расшатывались. В некоторых случаях даже старые травмы проявлялись вновь. У человека, пострадавшего в битве при Бойне, которая произошла в Ирландии более пятидесяти лет назад, древние раны вдруг прорезались заново. " Еще более удивительно, - заметил преподобный Уолтер, - что одна из костей этого человека, зажившая после перелома в битве при Бойне, теперь снова рассосалась, "как будто никогда и не срасталась".
Кроме того, было воздействие на органы чувств. В один момент мужчин могли одолевать видения буколических ручьев и пастбищ , а затем, осознав, где они находятся, они погружались в полное отчаяние. Преподобный Уолтер отметил, что это " странное уныние духа" характеризовалось "дрожью, трепетом и... самыми ужасными страхами". Один из медиков сравнил это явление с " падением всей души". Байрон видел, как некоторые из людей впадали в безумие - или, как писал один из его спутников, болезнь " проникала в их мозг, и они сходили с ума".
Они страдали от болезни, которую один английский капитан назвал " морской чумой": цинги. Как и все остальные, Байрон не знал, чем она вызвана. Цинга, поражавшая компанию после как минимум месяца пребывания в море, стала великой загадкой эпохи мореплавания, погубив больше моряков, чем все остальные угрозы, включая пушечные бои, штормы, кораблекрушения и другие болезни, вместе взятые. На кораблях Энсона цинга появилась после того, как люди уже были больны, что привело к одной из самых тяжелых морских эпидемий. " Я не могу претендовать на то, чтобы описать эту ужасную болезнь, - сообщал обычно флегматичный Энсон, - но ни одна чума не сравнится с той степенью, в которой мы ее пережили".
Однажды ночью, во время бесконечного шторма, когда Байрон боролся со сном на своей промокшей, дребезжащей койке, он услышал звон восьми колоколов и попытался выйти на палубу для очередной вахты. Пробираясь по лабиринту корабля, он с трудом мог видеть - лампы были потушены из опасения, что они могут упасть и загореться. Даже повару не разрешалось зажигать плиту, и люди вынуждены были есть мясо сырым.
Когда Байрон вышел на квартердек, ощутив холодный порыв ветра, он с удивлением обнаружил, что на вахте находится всего несколько десятков человек. " Большая часть людей, - писал Байрон в своем отчете, - была выведена из строя из-за усталости и болезни".
На кораблях не хватало рабочих рук для их обслуживания. Хирург Генри Эттрик, которого после смерти главного хирурга "Центуриона" перевели туда с "Уэйгера", пытался остановить вспышку болезни. Спустившись на орлоп-палубу "Центуриона" и облачившись в плащ , он достал пилу и вскрыл несколько трупов, пытаясь определить причину болезни. Возможно, мертвые спасут живых. Согласно его отчетам, " кости жертв после соскабливания плоти выглядели совершенно черными", а их кровь имела необычный цвет, похожий на " черно-желтый ликер". После нескольких вскрытий Этрик заявил, что болезнь вызвана холодным климатом. Однако когда Этрику указали на то, что цинга так же распространена и в тропическом климате, он признал, что ее причина может оставаться "полной тайной".
Вспышка бушевала, как буря внутри бури. После того как Эттрик перешел на "Центурион", хирург "Триала" Уолтер Эллиот был переведен на "Уэйгер". Байрон описывал его как щедрого, активного и очень сильного молодого человека, которому, казалось, суждено было прожить дольше всех. Эллиот был предан капитану Чипу, который теперь сам боролся с цингой. " Это было очень большое несчастье, - заметил Эллиот, - что их капитан "заболел в такое время".
Доктор сделал все возможное, чтобы помочь Дешели, Байрону и другим больным. Но существовавшие средства лечения были столь же бесполезны, как и теории, лежащие в их основе. Некоторые люди, полагая, что в природе земли должно быть что-то жизненно важное для человека, утверждали, что единственным средством лечения является закапывание больных в землю по самые подбородки. Один из офицеров во время другого плавания вспоминал, что на сайте он увидел странное зрелище: " двадцать мужских голов, торчащих из земли".
Пока экспедиция Энсона находилась в морской ловушке, в качестве основного лекарства назначались "таблетки и капли" доктора Джошуа Уорда - чистящее средство, которое рекламировалось как " множество чудесных и внезапных исцелений". Энсон, не желавший, чтобы его люди подвергались тому, что он не смог бы вынести сам, принимал таблетки первым. Томас писал, что большинство людей, принявших их, были схвачены " очень сильно, как рвотой, так и стулом". У одного матроса после приема одной таблетки из ноздрей начала хлестать кровь, и он лежал почти при смерти. Уорд оказался шарлатаном: его снадобье содержало ядовитое количество металлоида сурьмы и, как подозревали некоторые, мышьяка. Пилюли лишали больных необходимых питательных веществ, что, вероятно, стало причиной многих смертей. Хирург Эттрик, который впоследствии умер от болезни во время плавания, с отчаянием признал, что все имеющиеся у него методы лечения бесполезны.