Чип приказал им немедленно развернуть четыре судна, которые были привязаны к палубе: тридцатишестифутовый баркас, двадцатипятифутовый куттер, двадцатичетырехфутовый баркас и восемнадцатифутовый ял. " Идите и спасите всех больных", - приказал он.
Байрон и Кэмпбелл умоляли Чипа сесть с ними на транспортное судно. Но он твердо решил следовать морскому кодексу: капитан должен последним покинуть тонущий корабль, даже если это означает пойти на дно вместе с ним. " Не обращайте на меня внимания", - настаивал он. Матрос Джон Джонс также попытался уговорить капитана покинуть судно. По словам Джонса, Чип ответил, что " если жизнь людей будет спасена, то его собственная не имеет никакого значения".
Байрон был потрясен храбростью Чипа: " Он отдавал приказы с таким хладнокровием, как никогда раньше". И все же в его решимости было что-то нервирующее, словно он верил, что только в смерти сможет вернуть себе свою честь.
Вода продолжала ползти вверх, хлюпая и булькая. Было слышно, как мужчины и мальчики карабкаются по палубе, и этот ужасный, тошнотворный звук скрежета дерева по камням.
Джон Балкли попытался помочь спустить шлюпки, но мачт, с которых их можно было бы поднять, уже не было, и некогда слаженная команда превратилась в хаос. Большинство людей не умели плавать и находились в мрачном раздумье: прыгать в воду и пытаться добраться до берега или оставаться на месте, пока корабль распадается на части?
Баркас - самый большой, самый тяжелый и самый необходимый из транспортных судов - был разбит и погребен под обломками. Но мужчины поняли, что более легкую баржу можно перетащить через палубу. Давай, давай! Хватаемся за борт и отталкиваемся! Сейчас или никогда. Булкли вместе с несколькими сильными матросами подняли баржу за борт и с помощью канатов спустили ее в море. Люди стали протискиваться на борт, толкаться, пихаться, и несколько человек прыгнули внутрь, едва не опрокинув баржу. Балкли наблюдал за тем, как люди гребли по волнам, сквозь туман и скалы, пока не достигли пляжа на углу острова. Это была первая твердая земля, которой они коснулись за два с половиной месяца, и они рухнули на землю.
Вернувшись на "Вэйджер", Балкли ждал, что кто-нибудь из них вернется с баржей. Никто не вернулся. Шел сильный дождь, и ветер теперь дул с севера, поднимая бушующее море. Палуба затряслась, Булкили и остальные вздрогнули так, как может взволновать только перспектива смерти, и в конце концов им удалось спустить ял и куттер на воду. Самых больных переправили первыми. Двадцатипятилетний комендор Томас Харви, отвечавший за снабжение судна провизией, проследил за тем, чтобы команда захватила все, что могла. Среди них было несколько фунтов муки, спрятанных в нечищеной табачной сумке, оружие и боеприпасы, кухонная и пищевая утварь, компас, карты и хроники первых исследователей для навигации, аптечка и Библия.
Через несколько часов большая часть компании была эвакуирована, но помощник плотника Митчелл, в глазах которого всегда читался убийственный блеск, отказался уходить, как и около десятка его товарищей. К ним присоединился боцман Кинг, тот самый офицер, который должен был следить за дисциплиной. Эта группа стала вскрывать бочки со спиртным и предаваться разгулу, предпочитая, как казалось, умереть в последней оргии веселья. " У нас на корабле было несколько человек, настолько не думающих о своей опасности, настолько глупых и нечувствительных к своему несчастью, - вспоминал Балкли, - что они впали в самое буйное бесчинство и беспорядок".
Перед тем как покинуть судно, Булкли попытался достать некоторые из судовых журналов . Журналы должны были сохраняться после кораблекрушения, чтобы впоследствии Адмиралтейство могло определить возможную вину не только капитана, но и лейтенанта, капитана и других офицеров. Булкли был потрясен, обнаружив, что многие записи "Уэйгера" исчезли или были уничтожены, причем не случайно. " У нас есть все основания предполагать, что для их уничтожения был нанят некто, - вспоминал он. Кто-то, будь то штурман или, возможно, даже более высокопоставленный офицер, хотел скрыть свои действия от посторонних глаз".
Джон Байрон надеялся собрать часть своей одежды, прежде чем покинуть корабль. Он спустился под воду и стал пробираться сквозь мусор, пока вокруг него поднималась вода. Мимо проплывали остатки его старого дома - стулья, столы, свечи, письма, сувениры, а также тела погибших. По мере того как он погружался все глубже, корпус судна прогибался, и вода хлынула внутрь. " Я был вынужден снова подняться на квартердек, не спасая ни одной тряпки, кроме той, что была на спине", - отметил он.