Энсон наблюдал за разворачивающимся сражением с квартердека, держа в руке меч. Сквозь удушливый дым он различил мерцание на корме галеона: загорелась сетка. Пламя распространялось, поднимаясь на половину миззенмачты. Это привело людей Монтеро в замешательство. Однако оба судна находились достаточно близко, и огонь грозил охватить и "Центурион". С помощью топоров люди Монтеро отсекали горящую массу сетки и дерева, пока она не упала в море.
Бой продолжался, шум был настолько оглушительным, что Энсон передавал свои приказы с помощью ручных сигналов. Пушки галеона осыпали "Центурион" злобной смесью гвоздей, камней и свинцовых шариков, а также кусков железа, соединенных цепями, - все это, по словам школьного учителя Паско Томаса, было " очень хорошо придумано для смерти и убийства".
Паруса и обтекатели "Центуриона" начали рваться, несколько пушечных ядер попали в корпус. Каждый раз, когда ядро попадало ниже ватерлинии , плотник и его команда спешили заделать отверстие деревянными пробками, чтобы море не затопило их. Девятифунтовый чугунный шар попал одному из людей Энсона, Томасу Ричмонду, прямо в голову, обезглавив его. Другой моряк был ранен в ногу, и, когда из артерии хлынула кровь, товарищи по несчастью отнесли его на палубу "Орлопа", где он был уложен на операционный стол. Пока корабль содрогался от взрывов, врач Аллен схватил нож и без анестезии начал отрезать человеку ногу. Военно-морской хирург рассказывал, как непросто было оперировать в таких условиях: " В тот самый момент, когда я ампутировал конечность одному из наших раненых моряков, меня почти непрерывно прерывали остальные его товарищи, находившиеся в таком же бедственном положении; некоторые из них издавали самые пронзительные крики, требуя, чтобы о них позаботились, а другие хватали меня за руки, желая облегчения, даже в то время, когда я проводил иглу для фиксации разделенных кровеносных сосудов лигатурой". Пока Аллен работал, корабль непрерывно сотрясался от отдачи больших пушек. Врачу удалось отпилить ногу чуть выше колена и прижечь рану кипящей смолой, но вскоре мужчина умер.
Бой продолжался. Энсон понял, что орудийные стволы противника очень узкие, что ограничивает движение дул. Поэтому он сделал маневр так, что его корабль лег почти перпендикулярно галеону, лишив тем самым многие орудия противника возможности вести прицельный огонь. Пушечные ядра "Ковадонги" стали вылетать за борт "Центуриона" и уходить в море, поднимая безобидные водяные струи. Орудийные отверстия "Центуриона" были больше, и отряды Энсона, используя ручные пики и ломы, направили свои пушки прямо на галеон. Коммодор дал сигнал стрелять по корпусу противника самыми тяжелыми снарядами - двадцатичетырехфунтовыми. В то же время несколько человек Энсона пробили паруса и такелаж "Ковадонги" цепной дробью, парализовав его на море. Галеон содрогнулся от беспощадного металлического града. Снайперы Энсона, находившиеся на верхушках, уничтожили своих коллег в такелаже галеона и перестреливались с испанцами на палубах.
Монтеро призывал своих людей сражаться за короля и страну, утверждая, что без чести жизнь не имеет смысла. Мушкетный снаряд угодил ему в грудь. Он был оглушен, но оставался на квартердеке, пока летящий осколок не пронзил его ногу; тогда его спустили вниз, присоединив к массе раненых. Он оставил за старшего сержант-майора, который тут же был ранен в бедро. Начальник солдат, находившихся на борту, попытался собрать команду, но ему оторвало ногу. Как отметил школьный учитель Томас, испанцы " , напуганные тем, что перед ними ежеминутно падает множество мертвецов... начали выбегать из своих кают и кучей валиться в люки и шканцы".