Это было одно из сотен задокументированных восстаний рабов и коренного населения, происходивших на американском континенте, - настоящих мятежей. Как отмечает историк Джил Лепор, захваченные народы " восставали снова, снова и снова", задавая "один и тот же вопрос, не переставая: По какому праву нами управляют?"
На испанском корабле Орельяна и его команда продолжали удерживать контроль над командным пунктом, блокируя сходни и сопротивляясь вторжениям. Но маневрировать им было нечем и некуда, и более чем через час Писарро и его войска начали перегруппировываться. В кают-компании несколько человек нашли ведро, привязали его к длинному канату и через иллюминатор спустили в пороховую комнату, где канонир наполнил его боеприпасами. Офицеры тихонько потянули его вверх. Вооружившись, они распахнули дверь каюты и увидели Орельяну. Он снял с себя западную одежду, которую ему пришлось надеть, и стоял почти голый вместе со своими людьми, вдыхая вечерний воздух. Офицеры высунули стволы своих пистолетов и начали стрелять - внезапные вспышки в темноте. Пуля попала в Орельяну. Он зашатался и упал, его кровь потекла по палубе. "Таким образом, мятеж был подавлен, - говорилось в отчете, - и владение квартердеком было восстановлено, после того как он в течение двух часов находился во власти этого великого и смелого вождя и его доблестных и несчастных соотечественников". Орельяна был убит. А его оставшиеся люди, не желая снова попасть в рабство, взобрались на перила корабля, издали вызывающие крики и прыгнули за борт навстречу своей гибели.
После возвращения в Англию Моррис опубликовал сорокавосьмистраничный рассказ, пополнивший постоянно пополняющуюся библиотеку рассказов о "деле Вэйджера". Авторы редко представляли себя и своих спутников как агентов империалистической системы. Они были поглощены своей повседневной борьбой и амбициями - работой на корабле, продвижением по службе, обеспечением денег для семьи, в конечном счете - выживанием. Но именно такое бездумное соучастие позволяет империи существовать. Более того, имперские структуры требуют этого: тысячи и тысячи простых людей, невинных или нет, служат и даже жертвуют собой ради системы, которую многие из них редко подвергают сомнению.
Поразительно, но среди выживших был один человек, который так и не смог зафиксировать свои показания ни в какой форме. Ни в книге, ни в показаниях. Даже в письме. Это был Джон Дак, свободный чернокожий моряк, сошедший на берег вместе с брошенной Моррисом партией.
Дакк выдержал годы лишений и голода и вместе с Моррисом и еще двумя людьми сумел добраться до окраины Буэнос-Айреса. Но там его стойкость оказалась бесполезной, и он пережил то, чего боялся каждый свободный чернокожий моряк: его похитили и продали в рабство. Моррис не знал, куда увезли его друга - на рудники или в поля, - судьба Дака осталась неизвестной, как и многих других людей, чьи истории так и не были рассказаны. " Я полагаю, что он закончит свои дни" в рабстве, - писал Моррис, - "нет никаких перспектив, что он когда-нибудь вернется в Англию". Империи сохраняют свою власть благодаря историям, которые они рассказывают, но не менее важны и те истории, которые они не рассказывают - мрачное молчание, которое они навязывают, вырванные страницы.
Тем временем в Англии уже проходил конкурс на публикацию окончательного описания кругосветной экспедиции Энсона. Ричард Уолтер, капеллан корабля "Центурион", дал понять, что пишет такую хронику, а школьный учитель корабля Паскоу Томас пожаловался, что Уолтер пытается отговорить других от издания собственных версий, чтобы " сделать монополию на это путешествие". В 1745 г. Томас опередил Уолтера, выпустив "Правдивый и беспристрастный журнал о путешествии в южные моря и вокруг земного шара на корабле Его Величества "Центурион" под командованием капитана Джорджа Энсона". В другой хронике, вероятно, отшлифованной одним из завсегдатаев Груб-стрит, плавание Энсона оценивалось как " , несомненно, имеющее величайшую ценность и значение".