Эскадра бросила якорь в бухте на восточной стороне острова – последняя остановка экспедиции перед почти девятью с лишним тысячами километров через Атлантику к южному побережью Бразилии. Ансон приказал экипажу быстро пополнить запасы воды и древесины, а также взять побольше ценного вина. Ему не терпелось двигаться дальше. Переход до Мадейры он хотел совершить максимум за две недели, но из-за встречных ветров на него ушло втрое больше времени. Казалось, все былые надежды на путешествие вокруг Южной Америки южным летом испарились. «Наше воображение тревожили трудности и опасности зимнего перехода вокруг мыса Горн»[134], – признавался преподобный Уолтер.
Третьего ноября не снявшийся с якоря флот потрясли еще два события: во-первых, капитан «Глостера» и сын адмирала Джона Норрейса, Ричард Норрейс, попросил собственной отставки. «Поскольку я был очень болен с тех пор, как покинул Англию, – писал он в рапорте Ансону, – я опасаюсь, что состояние моего здоровья не позволит мне отправиться в такое долгое путешествие»[135]. Коммодор его прошение удовлетворил, хотя и презирал любое малодушие, презирал настолько, что впоследствии убедил военно-морской флот добавить в устав положение, по которому любой признанный виновным в проявлении «трусости, разгильдяйства или подстрекательства» в бою «должен приговариваться к смертной казни»[136]. Даже преподобный Уолтер, которого коллега описывал как «человека скорее тщедушного, слабого и болезненного»[137], сказал о страхе: «Присмотрись к нему! Это гнусная страсть, унижающая человеческое достоинство!»[138] Уолтер резко заметил, что Норрейс «бросил» свою команду[139]. Позже в ходе войны, когда Ричард Норрейс был капитаном другого корабля, его обвинили в том, что он выказал «признаки сильнейшего страха»[140], отступив в бою, и привлекли к суду военно-морского трибунала. В письме в Адмиралтейство он утверждал, что будет рад возможности «смыть тот позор, который на меня возвели злоба и ложь»[141]. Но перед слушанием дезертировал – и никаких вестей о нем больше не было.
Уход Норрейса вызвал каскад повышений по службе среди командиров. Капитан «Перла» был назначен на «Глостер», более мощный военный корабль. Капитан «Вейджера» Денди Кидд – которого другой офицер охарактеризовал как «достойного и гуманного командира, пользующегося всеобщим уважением на борту своего корабля»[142], – перешел на «Перл». Его место на «Вейджере» занял сын аристократа Джордж Мюррей, командовавший шлюпом «Триал».
«Триал» был единственным кораблем с пустым командирским креслом. Из капитанов Ансону выбирать было больше некого, и разгорелась ожесточенная конкуренция среди младших офицеров. Один военно-морской хирург как-то раз сравнил ревнивое соперничество на кораблях с дворцовыми интригами, где каждый «пресмыкается, дабы снискать благосклонность деспота и подорвать позиции соперников»[143]. В конце концов Ансон выбрал своего упорного первого лейтенанта, Дэвида Чипа.
Удача наконец повернулась к Чипу. Пускай восьмипушечный «Триал» не был военным кораблем, но теперь это его собственный корабль. В списке личного состава «Триала» Дэвид Чип отныне значился капитаном.
Разные капитаны – разные порядки: Байрону пришлось приспосабливаться к новому командиру «Вейджера». Кроме того, из-за вахтенных смен в битком набитый кубрик вторгся незнакомец. Он представился Александром Кэмпбеллом. Ему не было и пятнадцати лет, и говорил он с сильным шотландским акцентом. Он был гардемарином, которого Мюррей привел с «Триала». В отличие от других гардемаринов, с которыми Байрон подружился, Кэмпбелл казался заносчивым и непредсказуемым. Кичась перед рядовыми матросами статусом будущего офицера, он напоминал мелкого тирана, безжалостно добивавшегося исполнения приказов капитана, иногда пуская в ход кулаки.
Если рокировка командиров выбила Байрона и других людей из колеи, второе событие было еще тревожнее. Губернатор Мадейры сообщил Ансону, что у западного побережья острова скрывается испанская армада как минимум из пяти огромных военных кораблей, включая 66-пушечник с командой почти в семьсот человек, 54-пушечник с пятьюстами бойцами и колоссальный 74-пушечник с семью сотнями комбатантов. Слухи о миссии Ансона просочились наружу – позднее разглашение подтвердилось, когда в Карибском море британский капитан захватил корабль с испанскими документами, где подробно излагались все собранные об экспедиции Ансона «разведывательные данные»[144]. Противник все знал и отрядил армаду во главе с Писарро. Преподобный Уолтер отметил, что эти корабли «предназначались для того, чтобы остановить нашу экспедицию»[145], добавив, что «они обладали над нами значительным превосходством в силах»[146].
136
139
140
«An Appendix to the Minutes Taken at a Court-Martial, Appointed to Enquire into the Conduct of Captain Richard Norris». С. 24.
143
144
Эндрю Стоун – Ансону, 7 августа 1740 года цит. по