«Вейджер» проводили по Темзе[56], и он, дрейфуя по волнам центральной торговой магистрали, отправился мимо груженных карибским сахаром и ромом вест-индцев, забитых азиатскими шелками и пряностями ост-индцев, арктических китобоев с китовым жиром для фонарей и мыла. Идя по этому потоку, «Вейджер» килем наскочил на мель. Потерпеть кораблекрушение здесь – какой позор! Тем не менее корабль вскоре сдвинули с места, и в июле он вышел из гавани Портсмута, где Чип его и увидел. Моряки беспардонно пялились на проходящие мимо корабли[57], указывая на элегантные обводы или отвратительные недостатки. И хотя «Вейджер» принял гордый вид военного корабля, полностью скрыть свою прежнюю суть он не мог, и капитан Кидд умолял Адмиралтейство, пусть и даже в последний момент, нанести на судно еще один слой краски и лака, чтобы оно засияло, как и другие корабли.
К середине июля с начала войны прошло девять бескровных месяцев. Чип не сомневался: если эскадра отправится в путь незамедлительно – она достигнет мыса Горн до конца южного лета. Однако военным кораблям все еще не хватало самого важного элемента – людей.
Вследствие продолжительности плавания и числа запланированных десантов каждый военный корабль эскадры Ансона должен был иметь на борту моряков и морских пехотинцев даже больше расчетной численности. «Центурион», обычно вмещавший четыреста человек, требовалось укомплектовать пятью сотнями, а в «Вейджер» требовалось примерно двести пятьдесят человек, что почти вдвое больше обычного.
Чип все ждал и ждал прибытия членов экипажа. Но флот исчерпал запас добровольцев[58], а призыва на военную службу в Великобритании не было. Роберт Уолпол, первый премьер-министр[59] страны, предупредил, что гибель экипажей вывела из строя треть кораблей военно-морского флота. «О, моряки, моряки, моряки!»[60] – воскликнул он на собрании.
Пока Чип вместе с другими офицерами пытался найти матросов, до него дошла тревожная весть: завербованные люди заболели. Ужасная головная боль и ломота в костях, бывало, сопровождались диареей, рвотой, разрывом кровеносных сосудов и сорокаградусной горячкой. Заболевшие бредили и, как отмечалось в одном медицинском трактате, ловили «в воздухе воображаемые предметы»[61].
Некоторые скончались еще до выхода в море. Только на «Центурионе» Чип насчитал не меньше двухсот больных и свыше двадцати пяти умерших. Среди прочего капитан взял в экспедицию младшим матросом молодого племянника Генри… А что, если он погибнет? Даже семижильный Чип страдал от того, что назвал «весьма посредственным состоянием здоровья»[62].
Эпидемия корабельной лихорадки, ныне известной как сыпной тиф[63], была поистине опустошительной. Эта бактериальная инфекция, разносимая вшами и прочими паразитами, прекрасно себя чувствовала в забитых до отказа помещениях – будь то общежития, ночлежки или каюты. Немытые новобранцы[64] оказывались орудием куда более смертоносным, чем пушки.
Ансон приказал Чипу срочно доставить больных во временный госпиталь в городе Госпорт близ Портсмута в надежде, что к отплытию они выздоровеют. Эскадре отчаянно не хватало людей. Увы, госпитали были переполнены, а потому больных размещали в окрестных тавернах, где спиртного было больше, чем лекарств, а на одной койке ютились по трое бедолаг. Как верно подметил один адмирал, «в таких жалких условиях [люди] мрут как мухи»[65].
Поскольку попытки укомплектовать судна добровольцами потерпели крах, власти прибегли к тому, что секретарь Адмиралтейства назвал «более жесткой»[66] стратегией. На охоту за моряками вышли бригады вооруженных вербовщиков. Людей буквально похищали. Бригады рыскали по городам и весям, хватая всех, у кого имелись приметы моряка: клетчатая рубашка, расклешенные от колена брюки, круглая шляпа и въевшаяся в пальцы смола, которой на кораблях для большей водостойкости и прочности пропитывали практически все. (Кстати, именно поэтому моряков прозвали «просмоленными».) Местным властям приказали «брать всех моряков, отбившихся от лодок, барж, рыболовецких и торговых судов»[67].
57
Гардемарин «Центуриона» Огастес Кеппел, который позже дослужился до адмирала, заметил о проходящем мимо корабле: «Его задница по-прежнему очень большая».
59
Хотя тогда слово «премьер-министр» не употребляли, сегодня историки обычно считают его первым премьер-министром страны.
64
Джеймс Линд, военно-морской хирург, который произвел революцию в методах гигиены на службе, писал, что один больной новобранец мог заразить корабль, который становился «рассадником заразы для всего флота».
67
Меморандум Адмиралтейства королю на совете 23 января 1740 года цит. по