Канун Нового года. Или
Отец Хиллиер отказался помочь. Он с самого начала преисполнился подозрений. С какой стати, хотел он знать, человек, всю жизнь принадлежавший к англиканской церкви и презиравший католицизм, внезапно обратился к нему за помощью, и по такому вопросу? Все было без толку. Самодовольный молодой дурак практически вышвырнул меня.
Теперь я знаю. Мне придется сражаться с демоном одному. Я даже не удивлен. Воля Провидения гласит, что мне придется справиться без посторонней помощи.
Однако поездка в Или была не совсем напрасной — у Хиббла я купил две книги, которые могут оказаться полезны.
Еще меня утешает «Житие святого Гутлафа»: «Блажен тот, кто перенесет множество бед, — после всех испытаний его ждет награда в жизни вечной».
1 января 1913 года, 2 часа ночи
Дело сделано. Бог дал мне сил уничтожить демона болот.
Я пишу это карандашом, потому что у меня лихорадка. Слуги за мной наблюдают, но я настоял на том, что в ванную пойду один, и спрятал дневник под пижамой. Придется велеть Айви потом отнести его в кабинет и снова спрятать в тайник.
Болотная лихорадка. Чем же еще я мог заболеть, учитывая природу моего противника. Я дрожу и еле держу карандаш. Только что я увидел глаза, глядящие на меня из-под ванны. Нужно собраться с мыслями и записать, что случилось.
Уехав из Или, я не хотел наткнуться на новогоднее веселье в Вэйкенхерсте и поехал домой через Хэрроу-Уок. Ивы вдоль запруды стояли абсолютно неподвижно. Луны не было. Кругом было темно и тихо, только экипаж поскрипывал, да стучали копыта лошадей. Я представлял, как позади тени выбираются на дорогу и ползут за мной. Оглянуться я не смел.
Наконец я увидел церковь, и мужество вернулось ко мне. И вот тут-то, на последних сотнях ярдов дороги вдоль канала, мне навстречу выступил демон.
Я попытался схватить свой «ведьмин камень», но рука меня не слушалась. До того момента я представлял себе демона как на «Возмездии» — нечто маленькое и сгорбленное, крошечного роста. Мне даже в голову не приходило, что он может принять человеческое обличье.
А теперь я увидел его в образе человека. Он был грязен и вонюч, и от него несло болотом. Он выглядел точно так, как его описывал Гутлаф: «…грязен и ужасен, с отвратительным ликом и заостренными зубами, как у лошади…»
Тварь бросилась на меня и схватила поводья. В сумраке я разглядел ее отвратительное жабье лицо.
— Я знаю, что ты сделал, — просипела она. — Если осушишь болото, я все расскажу.
Дальнейшие события у меня в сознании разлетелись на осколки. Я помню, как закричал и выпрыгнул из экипажа на землю. Помню, как тварь на меня набросилась. Кажется, я ее толкнул. Я услышал, как треснул лед. А потом, помню, я уже вцепился в спутанные космы демона и навалился на него, сунув глубже в воду. Он отбивался с необычайной силой, но Бог послал мне силу сверхчеловеческую, и я его удержал.
Дело сделано. Демон мертв.
Глава 39
Мод захлопнула конторскую книгу и посмотрела в окно. Пчела ударилась о стекло, потом свернула к цветам, росшим у лестницы, что вела к передней двери.
Мод машинально положила конторскую книгу на стол отца и вышла в коридор. Дейзи поднималась по лестнице, неся поднос с чаем. Мод услышала, как сестра Лоусон говорит служанке, что это просто головокружение и хозяину уже лучше.
Мод не сразу вспомнила, что отец потерял сознание в кабинете и его унесли в спальню. Время перепуталось, подумала она. То ли я здесь стою жарким майским утром, то ли сегодня первое января и колокола звонят по Джубалу.
Она открыла переднюю дверь, и ее обдало волной жаркого воздуха. Мод спустилась по лестнице, и ее вырвало на клумбу. Отец убил Джубала. Отец убийца.
Над зарослями львиного зева кружили журчалки, по стеблю цветка взбиралась божья коровка. У него был жар, подумала Мод. Он не понимал, что делает.
Но он убил Джубала. Он толкнул его в канал и удерживал под водой.
Рядом с ней на землю упала тень; Клем спросил, все ли с ней в порядке.
— Нет, — сказала Мод, вытирая губы платком, — но это пройдет.
Он грустно глядел на нее. Мод холодно уставилась на него в ответ. Летом в его светлых волосах появились медные отблески, а серые глаза блестели живым и притягательным блеском. Мод заметила это все совершенно бесстрастно, будто смотрела на красивую лошадь.
— Мне надо с тобой поговорить, — выпалил он наконец.