В отличие от Бременской советской республики движение за социализацию, зарождавшееся на Рейне и Руре, поначалу не имело прямого отношения к январским боям в Берлине. Первое недвусмысленное доказательство того, что не только активисты рабочего движения, но и «простые» рабочие хотели использовать революционную ситуацию для обобществления средств производства датируется 21 декабря 1918 г. В этот день собрание бастующих горняков в Хамборне, сегодня это район Дуйсбурга, потребовало от народных уполномоченных немедленной социализации угольной промышленности. Правда, в последующие дни и для хамборнских шахтеров на передний план вышли другие, более жизненные вопросы: требование повышения заработной платы и сокращения продолжительности рабочих смен. Только 9 января 1919 г. вопрос о социализации горной промышленности вновь оказался на повестке дня рабочих Рура и на этот раз надолго. Эссенский совет рабочих и солдатских депутатов, куда входили в равном числе представители СДПГ, НСДПГ и КПГ, создал на таких же паритетных основаниях совместный комитет представителей трех рабочих партий, так называемую «Комиссию девяти». Она, в свою очередь, призвала рабочих и административный персонал шахт единодушно провести социализацию горной промышленности в Рейнско-Вестфальской индустриальной области. 11 января «Комиссия девяти» заняла здание Угольного синдиката и Горнодобывающего союза, чтобы поставить под своей контроль деятельность шахтовладельцев и оптовую торговлю углем.
Призыв к социализации угольной промышленности был для правительства сигналом тревоги. Он свидетельствовал, что значительная часть рабочего класса, вплоть до членов социал-демократической партии большинства, была недовольна прежней политикой народных уполномоченных. С 9 ноября мало что изменилось в соотношении сил внутри общества. Предприниматели, как и прежде, были хозяевами предприятий, а влияние генералов вновь усиливалось. Подавление берлинского январского восстания дало дополнительную почву для опасений наступления контрреволюции. Поэтому призыв к рабочим самим взять в свои руки преобразование экономики и общества находил в начале 1919 г. больше одобрения, чем в первые послереволюционные недели. Намечалась вторая волна революции, которая обещала быть более радикальной, чем первая{52}.
Если политические силы справа от социал-демократии и были в чем-то согласны между собой, так только в том, что необходимо любыми силами переломить дальнейшее полевение ситуации. После 9 ноября политическое превосходство рабочего движения казалось столь подавляющим, что для буржуазии не было важнее цели, чем сдерживать влияние социалистов. Шансы добиться этого сильно возросли, если бы удалось преодолеть унаследованную от прежних времен раздробленность буржуазного политического лагеря.
Однако по-настоящему концентрация сил удалась лишь тем, кто осенью 1918 г. имел больше всего оснований полагать, что их приперли к стене, а именно консерваторам. 24 ноября 1918 г. была основана Немецкая национальная народная партия (ДНФП), созданная на фундаменте Немецкой консервативной партии и Свободной консервативной партий времен кайзеровской империи. ДНФП также усилилась за счет христианских социалистов, немецких народников и других антисемитских групп. В объявлении об основании партии националисты еще избегали открыто провозглашать свою приверженность монархизму; более того, они заявили, что готовы и полны решимости «работать на почве того государственного устройства, в котором царит право и порядок», и характеризовали парламентскую форму правления как «единственно возможную после последних событий». Они выступали в целом за частнособственническую экономику, однако в определенных случаях готовы были поддержать и «формы производства с общим хозяйствованием». ДНФП имела наиболее серьезную опору в протестантских областях старой Пруссии. Это была партия крупных остэльбских землевладельцев и крайне правового крыла представителей тяжелой промышленности. Ее сторонниками были прежде всего монархически настроенные интеллектуалы, крестьяне, мелкие ремесленники, а также националистически настроенные служащие и рабочие.
В либеральном лагере сравнимого по масштабу объединения партий не произошло. 16 ноября 1918 года в «Берлинер Тагеблатт» был опубликован призыв к созданию Немецкой демократической партии (ДДП), который подписали 60 человек, среди них прежде всего журналисты и профессора во главе с главным редактором самой газеты Теодором Вольфом и социологом Альфредом Вебером, братом еще более знаменитого Макса Вебера. В обращении однозначно говорилось о приверженности новой партии к республиканской форме правления и демократическому обновлению общества, рекомендовалось даже «поддержать идею социализации монополизированных областей экономики», и объявлялась борьба любым формам террора, как «большевистского», так и «реакционного». Прогрессивной народной партии, к которой принадлежали некоторые из подписавших воззвание, было легко встать на подобную политическую платформу. Однако чтобы начать объединение либеральных сил сначала было необходимо договориться по крайней мере с большинством членов Национально-либеральной партии. Расширение в этом направлении потерпело неудачу, с одной стороны, потому что у «демократов», группировавшихся вокруг Вольфа, имелось стойкое предубеждение против председателя фракции национал-либералов в рейхстаге Густава Штреземана, до 1917 г. бывшего сторонником аннексии Германией больших территорий, а с другой — из-за антипатии самого Штреземана клевым настроениям, распространенным в окружении Вольфа. Поэтому к официально основанной 20 ноября 1918 г. Немецкой демократической партии присоединились лишь некоторые, в основном «левые» национал-либералы, но не основные силы партии.