Последующие десять дней пролетели для Вейн, как одно мгновение. Леран оказался прекрасным собеседником, и они проводили много времени, общаясь у камина в нижнем зале или в зимнем саду, который оказался просто потрясающим. Таких роз сестры не видели даже на клумбах своей матушки, а ведь она славилась цветниками на весь их край! Леран был так мил и обходителен, что даже суровая мистрис Алесс попала под его обаяние и смотрела снисходительно на его долгие беседы с Вейн, порой даже оставляя их наедине. В замке проживала двоюродная тетка Лерана, вдовая мистрис Рута, и две попечительницы быстро нашли общий язык, да порой так увлекались обсуждением методов воспитания, что забывали о самих воспитанниках. К тому же, будущий муж Вейн не делал ничего предосудительного и никогда не выходил за рамки приличий. Самое большее, что он себе позволял — это коснуться губами запястья невесты. Впрочем, так же он вел себя и с Люсиндой, да и самой мистрис Алесс. Сидя у каминов он чаще всего рассказывал им о Далькотте — суровом крае, который искренне любил.
Рядом с ним Вейн испытывала спокойствие. Не было тех романтических чувств, о которых с придыханием рассказывала мечтательная Люсинда. Но радовало уже то, что с этим мужчиной уютно. Казалось, что и вся их будущая жизнь будет такой же: наполненной душевными беседами за чашечкой чая и долгими прогулками перед сном, мягким теплом карих глаз и деликатным прикосновением рук.
Вейн понимала, что далеко не всем везет так, как ей, и благодарила добрых вир, что послали столь замечательного нареченного. Уже через полмесяца ей казалось, что они знакомы целую вечность.
— Конечно, Вейн, — смеялся Леран, когда она в очередной раз повторила это, — ведь я засыпал с вашим портретом каждый день! Вы должны были видеть меня во сне.
— Но на том портрете мне семь лет! — смеялась она в ответ.
— Да. На вас желтое платье, и вы очень сурово смотрите на меня с холста.
— Потому что мне не нравилось стоять часами неподвижно, ожидая, пока художник сможет запечатлеть мой светлый лик, — улыбалась девушка. — Я предпочитала проводить время более живо…
— Например, скакать на лошади или удирать от отца, чтобы не получить за очередную проделку, — лукаво добавляла сестра.
— Люси! — Вейн в такие моменты честно старалась покраснеть, но у нее не получалось, и все они дружно начинали смеяться.
В общем, в Далькотте ей понравилось. Обряд обручения должен был состояться весной, когда зацветут айрисы, а после сестра и все, кто сопровождал невесту, уедут. И грядущее расставание было единственным, что огорчало Вейн.
Собственно, все вопросы, в том числе денежные, были давно решены между ее отцом и старшим братом Лерана, который являлся хозяином Далькотта. Само обручение — лишь формальность и мало кого интересовало. Вейн в который раз кольнуло понимание, что ее продали, словно товар. Матушка даже не захотела ехать на церемонию, сославшись на слабое здоровье, а отец и вовсе отмахнулся. Хвала вирам, хотя бы отпустили с ней Люсинду.
Впрочем, Вейн привыкла к такому отношению со стороны родителей. Вот Люси была всеобщей баловницей. И это понятно. Белокурая девочка казалась небесной вирой в нежно-розовых платьицах. Даже хмурая и всем недовольная Бета расплывалась в улыбке при виде этого чуда. Да и сама Вейн нежно любила сестру, потому что в придачу к такой небесной внешности виры наградили Люси смешливостью и живой непосредственностью, которыми никогда не отличалась темноволосая и своенравная Вейн.
В один из дней Вейн решила прогуляться по склону. Люси с ней не пошла, мило сморщив носик на это предложение.
— Там можно превратиться в ледышку, — ответила она. — Лучше уж я посижу в саду, среди роз…
Вейн не настаивала. Вместо этого надела теплое платье, меховой плащ и прихватила рукавицы. Ей не хватало простора, она привыкла к конным прогулкам по полям родного Талара, а в стенах замка, пусть и гостеприимного, ей было маетно. Хотелось на воздух. К тому же день выдался погожий — солнечный и тихий.
Она вышла из замка и направилась по утоптанной тропке, с интересом разглядывая заснеженные сказочные деревья, маленьких пичужек на пушистых ветках да мелькающих среди еловых лап белок. Погрузившись в размышления, Вейн не заметила, как отошла довольно далеко от замка. Лишь на мгновение мелькнула мысль, что надо было сообщить о прогулке Лерану, но тут же Вейн выбросила ее из головы. Как потемнело небо и померк в пелене солнечный свет, она и не заметила, находясь во власти своих мыслей. Очнулась, только поняв, что снова мерзнет, и повернула обратно к замку.