‒ Каюты наших гостей уже готовы?
‒ К сожалению, это трудно назвать каютами, ‒ ответил Райнхардт, ‒ но я уже распорядился освободить два помещения, согласно вашему приказанию.
‒ Вы меня не узнаете, герр оберлейтенант? ‒ спросила его бойкая дородная блондинка.
Райнхардит задумался в замешательстве. Мозг его работал на высших оборотах, как артиллерийская счетная машинка, но среди разнообразных житейских эпизодов, приключений и даже пьяных инцидентов воспоминание о почти двухметровой блондинке ‒ шкафе с титьками, как два бакена, и голосом, как рев пикирующего бомбардировщика 'штукас', не фигурировало. Определенно нет.
‒ Мадам Ева ‒ примадонна берлинской 'Оперы', ‒ строгим менторским тоном уведомил Риттер ('Райнхардт, сесть! Неудовлетворительно!'). ‒ Ее исполнение Вагнера вызвало восхищение у самого фюрера!
‒ Мои извинения. В последнее время я не слишком часто посещаю 'Оперу'.
‒ Может, вы желаете помыться на нашем судне? ‒ предложил капитан 'Оксфольта'.
‒ Благодарю, но мы должны выйти в море как можно скорее. Как только рассветет.
‒ Герр оберлейтенант, вы находитесь под охраной наших зенитных батарей. И вдобавок достаточно далеко от обычных морских путей. Корабль здесь в полной безопасности.
‒ Вы ведь не из пугливых, лейтенант? ‒ Ева посмотрела на Райнхардта голубыми глазами, напоминающими замороженные в кусочках льда сапфиры.
‒ Из пуганых, фройляйн. Я опасаюсь за корабль и экипаж. Будучи пришвартованными, мы безоружны и лишены возможности маневрировать. Погрузку следует завершить как можно скорее. К тому же, состояние моря в любую минуту может ухудшиться.
‒ Но ведь здесь столько разной артиллерии… Вы можете быть совершенно спокойны. Я уверена, что ничего не случится.
‒ Значит, вас троих мы берем к себе на борт?
‒ Господин Райнхардт, разве ваш капитан вам ничего не сказал? ‒ ответил встречным вопросом Фордингер. ‒ Не только нас. Еще груз и наших людей. Надеюсь, что все поместимся.
Райнхардт проследил взглядом за его ладонью и остолбенел при виде четырех мощно накаченных блондинов в черных, как сажа, мундирах и полевых фуражках, которые, выстроившись в шеренгу, подпирали стену, похожие на оживших идолов с плакатов Фольксштурма. Скулы, словно высеченные из гранита. Голубые глаза, сверкающие из под черных козырьков. Волосы цвета льна. Все в бриджах, портупеях и начищенных до блеска офицерских сапогах. Но род войск, к которому они принадлежали, он определить не сумел. Предписанных уставом нашивок на рукавах их униформ не оказалось.
‒ Впрочем, не факт, ‒ подумал Райнхардт, ‒ что это вообще военная форма. Столько развелось всяких организаций и служб ‒ и все облачаются в какие-нибудь мундиры, с каждым разом все более опереточные.
Да и представленные ему мужчины во внешне цивильных костюмах, были одеты идентично. Оба в галстуках с пришпиленными на них округлыми свастиками и с какими-то значками на лацканах пиджаков. Черная, с белым контуром, стрелка. На красном фоне. Острием вниз. Черт знает, что такое.
‒ Все поместитесь. В этих двух отсеках обычно проживают до двадцати человек, но комфортных условий там не будет. Особенно для дамы.
‒ Все для победы, герр оберлейтенант. Победа стоит любых жертв.
Райнхардт позволил себе немного расслабиться. Всего один час на дегустацию пива, коньяка, гуся, запеченого с капустой, рулета и печеночных паштетов. Там ‒ внизу так и так быстрее не справятся.
‒ Прошу отведать колбасок, господин первый офицер. Настоящий немецкий 'вурст'! Ничего подобного вы и в Германии теперь не сыщите. Это рецепт моего кока, родом из Богемии, из Бергрейхенштейна!
‒ Предлагаю тост: за победу!
‒ Пожалуй, пора заканчивать с чревоугодием, ‒ подумал Райнхардт, спустя некоторое время. Решил потихоньку улизнуть из-за стола и возвратиться на корабль. Там одновременно шла погрузка провианта и боеприпасов, срочно исправлялись наиболее существенные поломки и повреждения, двадцать человек из носового жилого отсека в спешке упаковывали свои вещмешки. Настоящее стихийное бедствие.
На полпути к выходу из кают-компании его настиг Висман, с ходу ухватившийся за его пуговицу. Райнхардт терпеть не мог подобных типов с шаловливыми ручонками. Едва удержался, чтобы не звездануть ему прямо в крокодилью пасть.
‒ Вы выполнили приказ?
‒ Что вы имеете в виду?
‒ В команде не должно быть расового нечистого элемента. До третьего поколения… Только чистокровные арийцы. Это архиважно. ‒ Среди общего шумного веселья его заплетающаяся речь прозвучала не слишком убедительно.