‒ А что вы расчитывали здесь увидеть? Странствующих рыцарей? Может, вам еще и псалмопений? А, Висман? И пеларгоний в торпедных люках? И раскрашенного гипсового гномика на мостике? ‒ Райнхардт почувствовал острую потребность выйти куда-нибудь. Хотя бы на мостик. А лучше ‒ прочь с корабля, на твердую почву. ‒ Ведь это просто матросы. Вдобавок, матросы подводного флота. С момента выхода из гавани все, кому не лень, охотятся на них. А ведь они могут погибнуть и в результате самой глупейшей аварии. Большинство кораблей не возвращаются уже из первого похода. А для нашей субмарины это именно первый поход и матросы прекрасно осознают это. В настоящий момент во всем подводном флоте осталась, быть может, сотня человек, которым посчастливилось служить на у-ботах и выжить более трех лет.
‒ И все же…
‒ И все же, ‒ жестко повторил Райнхардт, ‒ Висман, это ведь просто молодые ребята. Большинству из них не исполнилось и восемнадцати лет. А ваша дамочка премило проводит время у вас там на 'носу'. То, что она певичка, ни для кого не секрет. Это слышно даже в машинном отделении. А теперь сами подумайте: какое это может иметь влияние на моральный облик сорока молодых мужчин, в течение нескольких недель лишенных женского общества?
Висман побагровел.
‒ Прошу избавить меня…
‒ Избавляйтесь от чего хотите, ‒ рявкнул Райнхардт. ‒ Но не морочьте мне голову своими глупостями!
* * *
Уже на следующий день гости хозяйничали по всему кораблю как у себя дома. Ева Левенганг по собственной инициативе взялась за исправление морального облика экипажа и, чтобы скрасить морякам время, принялась исполнять через радиоузел избранные арии из опер Вагнера. Висман и Фордингер расположились в центральном посту ‒ и, что хуже всего, в компании со Стариком.
Вероятно, именно тогда все и началось.
Впоследствии Райнхардт не раз пытался решить для себя вопрос, когда именно мир сошел с ума. Уловить точно момент, когда поход превратился в кошмарный сон шизофреника. В момент, когда эти типы вступили на палубу? Или чуть позже?
Скорее всего, это случилось в ту минуту, когда они принялись бросать гадальные кости прямо на штурманском столе посреди центрального поста.
Сперва он решил, что это какая-то игра. Что-то вроде маджонга.
Когда эти 'пассажиры' рассыпали на навигационных картах горсть плоских речных галек с намалеванными на них странными зизгагообразными знаками, Райнхардт уже было хотел попросить их, чтобы они немедленно убрались с этим хозяйством куда-нибудь в офицерскую столовую ('знаете ли, здесь рубка боевого корабля, господа'), но, услышав непонятное бормотание: 'райдо… манназ… йера… в доме Асгарда…', заинтересовался.
‒ Скульд, ‒ ответил на вышесказанное Фордингер. ‒ Кеназ… Перто. Да, будущее, как на ладони. Намерения ясны. ‒ Он посмотрел на Райнхардта и показал пальцем в пустое место на навигационной карте.
‒ Вот здесь. Когда мы можем быть здесь?
‒ Я думаю, что через час, ‒ ответил первый офицер.
‒ Распорядитесь всплыть в этом месте.
Райнхардт пронзительным взглядом посмотрел на капитана.
‒ Вы слышали, Райнхардт? ‒ буркнул Старик.
‒ Как вам будет угодно, ‒ ответил Райнхардт. ‒ Так точно!
* * *
В действительности, они оказались в указанном месте почти на два часа позже. Прибыв в отмеченный пункт, Райнхардт первым делом распорядился поднять перископ. Когда же, наконец, рубка субмарины вынырнула из волн океана, он с облегчением поднялся на мостик, раскуривая на ходу свою неизменную трубку.
Оба странных пассажира вышли на мостик тут же вслед за ним. Без всяких церемоний, не спрашивая разрешения, совсем как на балкон в гостях у любимой тетушки.
Океан был совершенно спокоен. Плотный туман, стелящийся над самой водой, позволял расслабиться, без опаски быть обнаруженными вражеской авиацией. Райнхардт, оперевшись на ограждение в передней части рубки, наслаждался редким удовольствием неспешного курения трубки. Облака тумана медленно перемещались над поверхностью воды, небольшие волны как будто сами раступались перед носом субмарины. Вдруг Райнхардт нахмурился и резко поднес к глазам окуляры бинокля. В то же мгновение он буквально оцепенел, а трубка едва не выпала у него изо рта.
На поверхности океана плыли трупы.
Сначала это были одиночные фигуры в ярких спасательных жилетах, качающиеся на волнах, словно поплавки или внушающие ужас навигационные буи. Изуродованные останки, лишенные рук или пальцев, с черными от ожогов и запекшейся крови лицами. Головы некоторых трупов прожорливые чайки расклевали до голой кости. Спасательные жилеты были крайне старого образца: представляли собой зашитые в желтый брезент кубики из коры пробкового дерева. Такие жилеты еще случалось увидеть у моряков, служащих на транспортных судах. Трупов было так много, что они плыли на всем видимом пространстве вдоль обоих бортов субмарины. У самой поверхности воды возле каждого колышащегося на волнах трупа резвились небольшие стаи рыб.